Право наций на самоопределение. Право наций на самоопределение в контексте современного развития Право наций на самоопределение

Право наций на самоопределение является одним из самых щекотливых принципов в международном праве. Что касается, собственно, практики, то история показывает, что никаких общепризнанных международных норм в части реализации просто не существует — все решается в зависимости от исхода политической и вооруженной борьбы.

"США невыгодна независимость Крыма"

Говоря об украинской проблеме, президент РФ Владимир Путин подчеркивает право крымского народа на самоопределение: "Только граждане, проживающие на той или иной территории, могут определять свое будущее". Представитель МИД России Александр Лукашевич добавляет: "У США нет и не может быть морального права на нравоучения по поводу соблюдения международных норм и уважения суверенитета других стран. Как быть с бомбардировками бывшей Югославии или вторжением в Ирак по сфальсифицированному поводу?"

Со времен Великой французской революции в ходе войн, перекраивающих карту мира неоднократно, на повестку дня дипломатических дискуссий входит понятие "самоопределение наций". К праву на самоопределение взывают и суверенные государства (например, Ливия перед бомбежками НАТО или Сирия в условиях попыток Европы и стран Персидского залива навязать сирийскому народу свою политическую волю), когда им угрожают извне, но к нему же взывают внутренние силы, стремящиеся к автономии или отделению. Являются ли сербы в Боснии и русины в Закарпатье (или албанцы в Косове, или армяне в Нагорном Карабахе, или сардинцы в Италии, или шотландцы и уэльсцы в Англии) "национальным меньшинством"?

Тогда этот принцип был дискуссионным, на Венском конгрессе победители Наполеона его не принимали всерьез, деля, например, Германию или Италию между монархами по собственному усмотрению. Собственно говоря, для победителей — многонациональной Австро-Венгрии, закатывающей ирландцев в мостовую, или утверждающейся в Индии Великобритании, или царской России этот принцип был абсолютно противоестественен, и до 1848 года с его революциями он никем не признавался, хотя Техас был захвачен США у Мексики в 1845 году в результате восстания и последующего "свободного самоопределения" колонистов, ранее переселившихся туда с севера.

Позднее объединение Германии и Италии, разрушение Австро-Венгерской и Оттоманской империй, отторжение от СССР Польши, Финляндии и лимитрофов шло именно под этим принципом, поддерживаемым президентом США Вильсоном. Развязывая конфликты, Гитлер часто апеллировал именно к праву проживающих компактно за границей немцев, хорватов, словаков на определение своей судьбы.

Сейчас часто говорят о противоречии между самоопределением наций и принципом нерушимости границ. Второй принцип совершенно умозрителен — где и когда в мире за всю историю человечества была нерушимость границ? Границы менялись и будут изменяться, пока существуют государства. Крах колониальной системы, распад СССР, Югославии, Чехословакии, объединение Германии — все это происходило на наших глазах. В Уставе ООН говорится о принципе самоопределения народов, а не о праве на него, но в 1952 году была принята резолюция ООН №637 "Право народов и наций на самоопределение".

Важно понимать, что западные страны рассматривают ряд положений, например, Хельсинского Заключительного акта 1975 года, в части принципа нерушимости границ не как юридически обязывающего "твердого" источника права, а в качестве политической договоренности, от которой можно отказаться.

Но внешние вторжения даже в гуманитарных целях нарушают демократическое право на самоопределение, национальный суверенитет и представляют собой неприемлемые вмешательства во внутренние дела других государств. Опыт бывшей Чехословакии и бывшей Югославии свидетельствует, что предоставление права на самоопределение национальным меньшинствам может привести к распаду страны.

Важно понимать, что настроение населения очень изменчиво — грузины избирают первым президентом подавляющим большинством ультра-националиста Гамсахурдию с лозунгом "Грузия для грузин!", заставившего народы Абхазии и Южной Осетии провозгласить независимость, а сейчас говорят о равноправии всех народов, "в марте 1991 года на всесоюзном референдуме жители Азербайджана и Средней Азии почти поголовно проголосовали за единство СССР, а в конце того же года они чуть ли не единогласно высказались за независимость своих республик".

Косово, Эритрея, Приднестровье, Абхазия и Южная Осетия, раскол Британской Индии на Индию и Пакистан, а Пакистана на Пакистан и Бангладеш, Биафра, Сингапур, Сомали — только анализ реальных изменений в мире может позволять понять настоящие принципы международных отношений, а не пустые сотрясения слов благодушных или жуликоватых теоретиков международного права.

Англичане по плану Маунтбеттена выделили из светской, но с преобладающим индуистским большинством Индии мусульманский Пакистан, который позднее после проигранной Пакистаном очередной войны с Индией раскололся на урдуговорящую западную часть и бенгальскую Бангладеш.

После отхода от власти генерала Франко в 1975 году Испания передала административные функции на управление Западной Сахарой Марокко и Мавритании и вывела свои войска из региона, и одновременно Фронт освобождения Вади Захаб и Сегиет аль-Хамра (ПОЛИСАРИО) начал борьбу за самоопределение западносахарского народа, одолев мавританцев, но потерпев поражение от Марокко. Большинство местного населения ушло на Восток в пустыню, а территория, на которой были найдены огромные запасы фосфатов, заселяется марокканскими переселенцами, огражденными гигантским валом.

В 1966 году ООН приняла резолюцию, призывавшую Испанию провести плебисцит в Испанской Сахаре по вопросу самоопределения этой территории, а в 1975 году Международный суд в Гааге принял заключение, в котором указал, что в доколониальное время эта территория не была "ничьей землей", что не может препятствовать осуществлению населением Западной Сахары права на самоопределение. ООН признала ПОЛИСАРИО "единственным и законным представителем народа Западной Сахары".

Провалилась попытка добиться независимости для народа игбо в Нигерии. В 1967 году была провозглашена республика Биафра, которая была уничтожена после трехлетней гражданской войны, итоги которой в очень большой степени были предопределены изменением позиций нефтяных ТНК.

С другой стороны, провозглашение независимости Сингапура (недавно предложившего создание зоны свободной торговли с Таможенным союзом) от Малайзии в 1965 году было признано Великобританией, Китаем, странами Европы и Юго-Восточной Азии. Успехом завершилось многолетняя борьба народа Эритреи за независимость от Эфиопии в 1993 году.

После получения независимости в 1960 году Кипром гарантами существования нового государства, в соответствии с Договором 1960 года о гарантиях, стали Великобритания, Греция и Турция. В июле 1974 года при поддержке греческой хунты черных полковников сторонники присоединения Кипра к Греции осуществили путч, отстранивший от власти президента архиепископа Макариоса, и в ответ на это, в соответствии с Договором 1960 года, на Кипр были введены турецкие войска, что привело к падению греческой хунты и восстановлению законной власти в греческой части острова. Но дело уже было сделано.

Турки требовали и продолжают требовать создания Кипрской федерации, но греки на это не соглашаются, как мера давления в 1983 году провозглашена Турецкая Республика Северного Кипра, которая официально не признается, хотя резиденции послов США и Британии находятся в турецкой части Никосии, а ТРСК входит в Организацию Исламская Конференция как наблюдатель. В общем, вся это история — это торг турок-киприотов за федерацию.

При кровавой трагедии распада Югославии (когда бундесвер впервые распробовал вкус крови) ЕС рассматривал возможность признания республик, вышедших из состава СФРЮ, лишь при условии, что оно будет результатом соглашения противоборствующих сторон. Еще в июне 1991 года министры иностранных дел стран СБСЕ на конференции высказывались за сохранение "единства и территориальной целостности Югославии" и мирное урегулирование внутриюгославских проблем.

Но по мере развития событий и установления связей европейцев с хорватскими усташами, позиция ЕС стала меняться. Австрия и Германия заговорили о признании государств, объявивших о своей независимости. Уже к концу года "ЕС решило прибегнуть к жестким экономическим санкциям, которые предполагали денонсирование договора о торговле и сотрудничестве ЕС с Югославией, прекращение экономической помощи и так далее" при оказании финансовой помощи тем югославским республикам, которые станут содействовать планам ЕС — Словении, Хорватии, Македонии и Боснии-Герцеговине.

Тогда же члены ЕС провозглашают курс на признание новых государств, Германия первой заявила о признании в одностороннем порядке независимости Словении и Хорватии. Начиная с января 1992 года следует полоса признаний этих новых государств в качестве независимых. "ООН и США не поддержали Евросоюз, опасаясь, что поспешность действий и выборочное признание могут привести к еще большему обострению взрывоопасной ситуации. Однако ООН все-таки признает свершившийся факт, и 22 мая 1992 года Словения и Хорватия становятся членами этой организации".

После этого настал не мир, а наоборот, началась война, в которой германские летчики уже в четвертый раз за век стали бомбить Белград.

Зимой 2008 года парламент Косова в одностороннем порядке провозгласил независимость. Конституция Сербии не дает таких полномочий парламенту края, и в Белграде считают, что "Косово по-прежнему входит в состав Сербии как автономный край Косово и Метохия".

Первыми независимость Косово признали оккупированный Афганистан и мало кем признанный Тайвань, затем к мнению этих держав присоединились Франция, Англия, США и Италия. Против признания независимости края выступила Испания. Сейчас независимость Косова признают 108 государств из 193 членов ООН, тогда как для принятия в ООН нужны голоса 2/3 государств-членов ООН (то есть 129) и решение Совбеза ООН, тогда как Россия и КНР его не признают.

Эти примеры очень явно показывают, что никаких общепризнанных международных норм в части реализации права наций на самоопределение просто не существует, и все решается в зависимости от исхода политической и вооруженной борьбы. И это то, о чем нужно помнить народам Крыма и братской нам Украины.

Читайте самые последние новости часа о событиях и ситуации в Крыму и на Украине:

А что вы думаете о самых последних новостях о ситуации и событиях на Украине? Что вы думаете о результатах референдума в Крыму? Что будет с Крымом? Что будет с Украиной? Насколько реальна угроза войны за Крым?

В связи с аннексией Крыма Россией российские политики и дипломаты в качестве основного аргумента, оправдывающего эту аннексию, попытались весьма неуклюже представить право народов на самоопределение. Попробуем разобраться в этом достаточно сложном даже для современной науке международного права, вопросе, который имеет весьма длительную историю.

Итак, в самом общем смысле под правом на самоопределение понимают «право народа выбирать свои собственные правовые и политические институты и статус в сообществе наций». При этом в науке международного права по-прежнему остается дискуссионным вопрос относительно того, является ли национальное самоопределение политической концепцией, теоретическим принципом или юридическим правом. Если одни юристы вообще отрицают юридический характер этого права, то другие, рассматривая его одновременно в качестве юридического принципа и политического постулата, при этом подчеркивают, что это право относится главным образом к колониальным народам и народам, находящимся на оккупированной территории. Так, например, в немецкой доктрине международного права юридическая природа права на самоопределение народов подвергается серьезному сомнению, в частности, из-за того, что народ, как правило, не рассматривается в качестве субъекта международного права.

Первоначально право на самоопределение в истории международных отношений рассматривалось в качестве сугубо политического принципа. Так, это право в качестве политического постулата начинает проявляться в ходе Первой мировой войны на фоне стремления целого ряда народов создать независимые государства на развалинах тогдашних империй. В этой связи под конец Первой мировой войны формируются две политико-философские концепции права наций на самоопределение, одна из которых была сформулирована Лениным в 1917 году, а вторая – американским президентом Вудро Вильсоном в 1918 году. Ленинская концепция самоопределения наций носила радикальный характер и предполагала предоставление этого права в полной мере, вплоть до возможности образования собственного государства, всем народам и нациям без исключения. С другой стороны, как был уверен Ленин и большевики, в конечном счете, в результате мировой революции, все нации объединятся в единую мировую республику советов.

Концепция самоопределения наций, предложенная президентом США Вудро Вильсоном, носила либерально-демократический характер, опиралась на «согласии управляемых» и выражала идею, что каждая нация обладает правом самостоятельно выбирать форму своего правления. В доктрине международного права вильсоновскую концепцию самоопределения наций принято называть «внутренним самоопределением». Эта политическая концепция касалась в основном тех наций, которые находились в составе побежденных в Первой мировой войне империй.

Обе концепции самоопределения наций, радикальная ленинская и либеральная вильсоновская, настолько эффективно нейтрализовали друг друга, что в Уставе Лиги Наций 1919 года принцип самоопределения даже не упоминается. Несмотря на это, принцип самоопределения в качестве политического, а не правового принципа, оказал некоторое влияние на межвоенный международный порядок, примером чего является решение Комиссии международных юристов (Commission of International Jurists) 1920 года касательно финско-шведского спора о статусе Аландских островов, в котором говорилось о том, что «… самоопределение наций – в отличие от территориальной целостности – является всего лишь политическим постулатом и в качестве такового должно пониматься и применяться».

В межвоенный период в Германии в кругах западноевропейской социал-демократии также сформировалась концепция самоопределения, одним из авторов которой был Карл Реннер, согласно которой самоопределение народа или нации в рамках многонационального государства может осуществляться путем предоставления данному народу или нации широкой внутренней автономии в этом многонациональном государстве. И хотя эта концепция не получила в тот исторический период широкого признания, тем не менее, она оказала большое влияние на современную немецкую науку международного права, которая, по всей видимости, по-прежнему придерживается такого понимания права на самоопределение.

Правовую форму существования принцип самоопределения наций (народов) обретает лишь в послевоенный период в связи с возникновением ООН, в Уставе которой он впервые упоминается уже в качестве одного из принципов международно-правового характера. В статье 1 параграфе 2 Устава ООН говорится о том, что одним из целей этой международной организации является развитие дружественных отношений между нациями на основе уважения принципа равноправия и самоопределения народов.

В науке международного права пишется о том, что в первоначальный период своего существования принцип самоопределения, выраженный в Уставе ООН, имел характер lex imperfecta, т.е. в то время он еще не получил полного признания в качестве именно принципа международного права, а его конкретное содержание было неясно даже самим создателям Устава ООН. Так, американский исследователь проблематики прав национальных меньшинств Инис Клауд утверждает, что Устав ООН был создан без учета вопроса о принципе самоопределения, который возникает в связи с рассмотрением проблемы статуса национальных меньшинств, поскольку во время создания этого Устава мир находился под господством концепции национального государства в качестве основной единицы политической организации. Более того, как отмечает другой исследователь — Дженнифер Джексон Прис, в послевоенный период существовало целенаправленное движение в направлении дискредитации идеи самоопределения, понимаемой в этнических категориях. Это было реакцией на неудачный эксперимент Лиги Наций в связи с практикой реализации права наций на самоопределение.

Вот как Дженнифер Джексон Прис объясняет тот социально-политический контекст, в котором формировался принцип самоопределения: «В результате Второй мировой войны национальное самоопределение – а также сецессии и сепаратизм, которые оно могло спровоцировать – рассматривалось в качестве предполагаемой угрозы для международного порядка. Такие опасения усиливались в виду перспективы распространения деколонизации и создания новых, потенциально слабых, государств в Азии и Африке. В результате Устав Объединенных Наций, в надежде избежать противоречий связанных с меньшинствами, которые бы подорвали систему Объединенных Наций, содержит неясное выражение: «самоопределение народов» в отличие от более знакомого и дискредитированного «национального самоопределения». Статьи 73 и 76 определяют далее такие «народы» в категориях колониальной территории, а не в соответствии с их этническим происхождением. Использование гражданских категорий для оценки претензий на самоопределение было мотивировано стремлением сохранения территориального status quo в колониях, и посредством этого международного мира и безопасности. Эта позиция была особенно выражена и подтверждена в 1960 году в Декларации Объединенных Наций о предоставлении независимости колониальным странам и народам, в которой ясно говорится о том, что «всякая попытка, направленная на то, чтобы частично или полностью разрушить национальное единство и территориальную целостность страны, несовместима с целями и принципами Устава Организации Объединенных Наций»».

Надо сказать, что некоторые юристы вообще отказывают в юридически обязательном характере праву на самоопределение в том виде, как оно выражено в Уставе ООН, поскольку текст Устава не содержит каких-либо указаний относительно содержания данного права, его субъектов и конкретных прав и обязанностей, проистекающих из этого права.

Одним из первых международных документов, раскрывающих содержание права народов на самоопределение, стала Декларация о предоставлении независимости колониальным странам и народам, принятая резолюцией 1514 (XV) Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1960 года. Согласно этой резолюции, «все народы имеют право на самоопределение; в силу этого права они свободно устанавливают свой политический статус и осуществляют свое экономическое, социальное и культурное развитие». При этом в данной резолюции особо подчеркивалось, что «всякая попытка, направленная на то, чтобы частично или полностью разрушить национальное единство и территориальную целостность страны, несовместима с целями и принципами Устава Организации Объединенных Наций», а также то, что «все государства должны строго и добросовестно соблюдать положения Устава Организации Объединенных Наций, Всеобщей декларации прав человека и настоящей Декларации на основе равенства, невмешательства во внутренние дела всех государств, уважения суверенных прав всех народов и территориальной целостности их государств».

Одним словом, изначально право народа на самоопределение имело сугубо антиколониальную направленность, и не должно было нарушать территориальную целостность государств.

В дальнейшем данное право было закреплено в таких международных документах, как Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 года и в «Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций», принятой Генеральной Ассамблеей ООН 24 декабря 1970 года. Кроме того, право на самоопределение нашло выражение и в пактах о правах человека 1966 года, причем также в антиколониальном духе.

По поводу содержания права на самоопределение в Декларации принципов международного права 1970 года выдающийся юрист-международник, член Международного Суда ООН Эдуардо Хименес де Аречага писал: «Очевидно, что ничем не ограниченное толкование принципа самоопределения способствовало бы возникновению сепаратистских движений и выступлениям меньшинств за достижение самостоятельности в различных странах мира и могло бы привести к расчленению существующих государств. Подобная возможность не могла быть допущена такой состоящей из государств международной организацией, как ООН, за исключением совершенно особых случаев».

В 50-е и 60-е годы двадцатого века появляются первые попытки воспользоваться правом на самоопределение с целью осуществления сецессии, т.е. отделения от существующего государства. Однако эти попытки встретились с решительным сопротивлением государств-членов ООН. Так, в 1970 году в связи с неудачной попыткой сецессии нигерийской провинции Биафра тогдашний Генеральный секретарь ООН У Тан заявил: «… Объединенные Нации никогда не соглашались, и я не верю, что когда-либо согласятся на существование института сецессии части территории государства-члена».

В 1990-е годы в связи с распадом СССР и СФРЮ международное сообщество столкнулось с усилением сепаратистских движений, стремящихся под лозунгом права на самоопределение к сецессии и образованию своих государств. В результате на постсоветском пространстве и в Европе вспыхнули очаги межэтнических конфликтов, повлекшие за собой многочисленные жертвы. Все это, разумеется, не могло не вызвать обеспокоенность мирового сообщества по поводу слишком широкого толкования права на самоопределение, к которому прибегали сепаратистские движения в ряде стран. Реакцией на это со стороны международного сообщества стало принятие в 2000 году «Декларации тысячелетия ООН» (United Nations Millenium Declaration), в которой ООН упомянуло право народов на самоопределение лишь как право тех народов, которые остаются под колониальным господством и иностранной оккупацией. Тем самым ООН фактически высказалась в пользу антиколониальной и антиоккупационной трактовки принципа самоопределения народов.

Если говорить о современной науке международного права, то в ней явно доминирует мнение, что право народов (наций) на самоопределение не включает в себя право на отделение (сецессию) от существующего государства. Так, известный английский юрист-международник, бывший судья Международного Суда ООН Розалин Хиггинс считает, что правом на самоопределение обладает народ в смысле всего населения данного государства, тогда как национальное меньшинство, проживающее на территории этого государства, таким правом не обладает. Представители французской школы международного права склонны воспринимать право на самоопределение в его узком антиколониальном значении. Как пишут французские юристы-международники, «в современном международном праве все еще не содержится признания законности отделения».

Важно отметить, что большинство представителей современной российской науки международного права трактуют принцип самоопределения в том смысле, что правом на самоопределения обладает народ, понимаемый как все население данного государства. При этом они решительно выступают против сецессии. Так, российский юрист-международник С.В. Черниченко в своем фундаментальном произведении «Теория международного права» отмечает: «Самоопределение наций за счет других национальных групп, образующих с основной (титульной) нацией единый народ – извращение идеи самоопределения и могло бы привести лишь к этническим чисткам, столь резко осуждаемым ООН, и межнациональным конфликтам».

При этом в российской литературе по международному праву подчеркивается, что принцип самоопределения народов «направлен прежде всего против колониализма» и «соответственно главное внимание уделено внешнему аспекту принципа – освобождению от иностранного гнета».

В доктрине международного права по-прежнему ведется дискуссия по поводу того, кто именно – народ или нация – является субъектом права на самоопределение. Причем оба понятия не имеют четкого юридического содержания.

Если одни авторы в контексте права на самоопределение отдают предпочтение термину «нация», поскольку, по их мнению, принцип самоопределения касается всех наций, независимо от их уровня развития и формы политического существования, то другие утверждают, что субъектом права на самоопределение может быть только народ, а не нация.

Профессор Джеймс Саммерс в своей книге «Народы и международное право» предпринял попытку разобраться в таких основных понятиях, связанных с правом на самоопределение, как «народ», «нация», «меньшинство» и «коренной народ». Так, он определяет народ как национальную группу, обладающую определенными национальными характеристиками. В этом значении слово «народ» используется как в обыденной речи, так и в международном праве. Однако, как признает профессор Саммерс, остается открытым вопрос, каковы именно эти национальные характеристики. Вместе с тем, он отмечает и то, что понятие «народ» в праве может быть значительно уже по своему содержанию, нежели это же понятие в обыденной речи.

Понятие «нация», по мнению Саммерса, близко понятию «народ», понимаемому в качестве национальной группы. Поэтому в обыденной речи оба слова часто используются как синонимы. Правовые исследования, считает этот автор, так и не смогли провести четкую границу между понятиями «народ» и «нация». Как народ, так и нация, по его мнению, обладают правом на самоопределение. При этом понятие «нация» может быть шире, нежели понятие «народ», и обозначать также политические институты. Интересно то, что, как пишет Саммерс, если слово «нация» (nation) в английском языке часто употребляется как синоним слова «государство» (state), то слово «государство» редко рассматривается как синонимичное слову «народ».

Что касается понятия «меньшинство» (minority), то, как отмечает Саммерс, в юридической науке не существует общепринятого определения этого понятия. Вместе с тем, между понятиями «народ» и «меньшинство» международное право провело юридическую границу, поскольку меньшинства, в отличие от народов, не обладают правом на самоопределение. Несмотря на отсутствие общепринятого определения меньшинства как такового, меньшинства, по мнению Саммерса, обладают такими характеристиками, как: 1) индивиды, входящие в состав меньшинства, имеют общие этнические или национальные черты и 2) составляют численное меньшинство (не доминирующее меньшинство) в таком политическом образовании, как государство.

Понятие «коренной народ» также не имеет общепринятого определения, а по поводу его содержания ученые по-прежнему ведут споры. В то же время для коренных народов часто характерным является то, что: 1) их представители обладают общими этническими или культурными характеристиками; 2) они исторически связаны с определенной территорией; 3) они оказались в недоминирующей позиции на этой территории под воздействием другого, пришедшего позднее населения.

Как видим, в науке международного права еще не сложилась четкая система ключевых для права на самоопределение понятий, что, скорее, свидетельствует в пользу теории, что это право является не столько юридическим, сколько политическим.

В международном праве отсутствуют также объективные критерии, которые бы позволили отграничить нацию от меньшинства. Этническая группа, которая является менее многочисленной, чем та этническая группа, которая создала данное государство («титульная нация»), не является «нацией многонационального государства», а представляет собой этническое или национальное меньшинство.

В этой связи в литературе международного права можно часто встретить утверждение, что национальное меньшинство не имеет права на самоопределение в виде сецессии, т.е. не имеет права на создание собственного государства, поскольку у него уже имеется свое национальное государство и оно уже тем самым «самоопределилось». Однако, проблемой этого утверждения является то, что национальное меньшинство в принципе не обладает правом на самоопределение и не являются коллективным субъектом международного права.

Международное сообщество столкнулось с проблемой защиты прав национальных меньшинств после окончания Первой мировой войны, что нашло отражение в специальных правовых институтах Лиги Наций, направленных на защиту этих прав.

Вместе с тем, национальные государства в Европе, признавая наличие на их территории национальных меньшинств, не особенно охотно предоставляли им определенные права, поскольку опасались того, что консолидация национальных меньшинств на их территории может привести к росту сепаратистских настроений и, как следствие, угрозе их территориальной целостности.

Классическим примером в этот период стало активное использование Гитлером риторики защиты прав Судетских немцев, что позволило ему вначале аннексировать часть территории Чехословакии, а затем полностью оккупировать ее.

Как показал опыт, в некоторых случаях под предлогом защиты прав национальных меньшинств может осуществляться аннексия территории государств, где проживают эти меньшинства. А поскольку в Европе на территории многих государств проживали национальные меньшинства, то для того чтобы избежать угрозы сецессии, государства стремились к недопущению признания международной правосубъектности за национальными меньшинствами. В результате национальные меньшинства на сегодня не признаются субъектами международного права, а когда речь идет о правах национальных меньшинств, то имеются в виду права, принадлежащие не национальным меньшинствам как таковым, а их отдельным представителям. Иначе говоря, права национальных меньшинств имеют не коллективный, а индивидуальный характер. Как пишет в этой связи американский юрист-международник Питер Маланчук, «в процессе развития международного права от Второй мировой войны права меньшинств сформулированы как категория прав человека, которые должны осуществляться физическим лицом, принадлежащим к меньшинствам, а не групповые права, свойственные коллективному субъекту как таковому».

Еще Комиссия юристов, созданная Лигой Наций в целях исследования ситуации, связанной с Аландскими островами, пришла к заключению, что «позитивное международное право не признает право национальных групп как таковых на отделение от государства, частью которого они являются, путем простого выражения желания».

Как пишет в этой связи польский автор Мачей Перковский: «В доктрине в целом меньшинствам отказывают в праве на самоопределение, что нашло выражение в докладах специальных докладчиков Подкомитета по вопросам предотвращения дискриминации и защиты меньшинств Комиссии прав человека ООН. Практика государств в отношении меньшинств не дает оснований к включению их к числу субъектов, имеющих право на самоопределение. Как раз наоборот – государства, создавая правовое регулирование самоопределения наций, сформулировали в отношении меньшинств отдельные постановления, содержание которых указывает на то, что в них речь идет об индивидуальных правах человека».

Американский юрист-международник Питер Маланчук, анализируя содержание статьи 27 Пакта о гражданских и политических правах 1966 года, в которой речь идет о правах этнических, языковых и религиозных меньшинств, приходит к заключению, что «меньшинства, по крайней мере в принципе, не обладают правом на отделение (в значении «внешнего» самоопределения)», а «их право ограничивается определенной формой автономии в структуре данного государства (что иногда называется «внутренним» самоопределением)».

Как пишет этот автор: «Подтверждением этого вывода является редакция статьи 27 Пакта о гражданских и политических правах, которая предоставляет меньшинствам не право на отделение, а только ограниченные права «пользоваться своей культурой, исповедовать свою религию и исполнять ее обряды, а также пользоваться родным языком». Сами по себе меньшинства субъектами международного права не признаются. Даже права в статье 27 сформулированы как индивидуальные права, права членов, которые принадлежат к меньшинствам, а не как коллективное право».

Какие же выводы следуют из вышеприведенного анализа истории и содержания права народов (наций) на самоопределение применительно к нынешней ситуации в Крыму?

Прежде всего, русское национальное (этническое) меньшинство, проживающее на территории Крыма, не является отдельным народом или нацией, а представляет собой именно национальное меньшинство, обладающее не коллективным правом на самоопределение, а определенными индивидуальными правами.

Во-вторых, в любом случае, даже если признать за таким меньшинством право на самоопределение, то даже тогда это право не включает в себя право на отделение (сецессию) и создание собственного независимого государства.

Вместе с тем, следует подчеркнуть, что, в отличие «русскоязычного меньшинства», проживающего в Крыму, бесспорным правом на самоопределение обладает крымско-татарский народ, имеющий статус коренного народа. Так, Декларация ООН о правах коренных народов 2007 года подтверждает право коренных народов на самоопределение. Обращает на себя внимание, что в этой Декларации говорится о коллективных правах коренных народов, что ставит эти народы на более высокий уровень правовой защиты по сравнению с национальными (этническими) меньшинствами, представители которых, как полагает большинство юристов, обладают не коллективными, а индивидуальными правами.

Статья 3 Декларации коренных народов провозглашает: «Коренные народы имеют право на самоопределение. В силу этого права они свободно устанавливают свой политический статус и свободно осуществляют свое экономическое, социальное и культурное развитие».

В статье 4 Декларации говорится: «Коренные народы при осуществлении их права на самоопределение имеют право на автономию или самоуправление в вопросах, относящихся к их внутренним и местным делам, а также путям и средствам финансирования их автономных функций».

Важно и то, что статья 46 Декларации вполне определенно предусматривает: «Ничто в настоящей Декларации не может толковаться как подразумевающее какое-либо право любого государства, народа, группы лиц или отдельного лица заниматься любой деятельностью или совершать любые действия в нарушение Устава Организации Объединенных Наций или рассматриваться как санкционирующее или поощряющее любые действия, которые вели бы к расчленению или к частичному или полному нарушению территориальной целостности и политического единства суверенных и независимых государств».

Как видим, даже когда речь идет о правах коренных народов, включая их право на самоопределение, все равно международное сообщество стремится поставить принцип территориальной целостности и принцип политического единства суверенных государств выше принципа самоопределения.

Таким образом, обобщающий вывод может быть сформулирован так: «самоопределение» жителей Крыма, проголосовавших на «референдуме», организованном сепаратистами, не только вопиющим образом нарушает право Украины, но также находится в резком противоречии с принципами современного международного права; что же касается самоопределения крымско-татарского народа, то оно полностью соответствует требованиям международного права в той мере, в какой не нарушает территориальную целостность Украины.

Думается, что если бы Россия действительно верила в то, что «самоопределение народа Крыма» не нарушает международного права, то без колебаний согласилась бы на рассмотрение этого вопроса в Международном Суде ООН. Однако, по всей видимости, российские политики и юристы, включая членов Конституционного суда, прекрасно отдают себе отчет в том, что Россия, присоединив Крым, тем самым совершила международное преступление и панически боятся рассмотрения этого вопроса международными судебными органами.

В заключении хотелось бы выразить сожаление, что современные российские юристы фактически отказались от объективного научного подхода к определению права на самоопределение в контексте решения проблемы Крыма и опустились до беспринципной пропагандистской апологии аннексии Крыма.

stdClass Object ( => 9688 => аннексия Крыма => post_tag => anneksiya-kryma)

stdClass Object ( => 13334 => На родине => category => novosti-rodini)

stdClass Object ( => 22480 => Израиль => category => izrail)

Мы просим вас о поддержке: сделайте свой вклад в развитие проекта ForumDaily

Спасибо, что остаетесь с нами и доверяете! За последние четыре года мы получили массу благодарных отзывов от читателей, которым наши материалы помогли устроить жизнь после переезда в США, получить работу или образование, найти жилье или устроить ребенка в садик.

Безопасность взносов гарантируется использованием надежно защищенной системы Stripe.

Всегда ваш, ForumDaily!

Processing . . .

Юриспруденция - наука сложная, а уж международное право и подавно. Четко прописанных кодексов нет, а есть отдельные документы, принятые ООН, но беда состоит и в том, что их соблюдения не всегда можно добиться по причине неполноценности механизмов принуждения. Страны сильные в военном отношении часто производят действия, не укладывающиеся в резолюции, и поделать с этим ничего нельзя. Остается одно - уповать на прецеденты и рассматривать их в качестве главных аргументов правоты или, напротив, нарушения международного права. Вот как быть, если часть какого-то государства объявила о своем решении выйти из его состава? А если еще и хочет войти в состав другого? Таких случаев в уже много.

Правовой документ

Самый простой и очевидный способ решить эту проблему - это референдум. Просто вот так взять и спросить у людей, хотя ли они жить отдельно или больше склоняются к сохранению статуса-кво в составе единой страны. На эту тему как раз существует всеми признанный документ. Это Устав ООН. В его первой статье прямо указано право народов на самоопределение, а также на свободное распоряжение природными богатствами и ресурсами. Более того, эту историческую общность нельзя лишать средств для существования. И возможность воспользоваться этим правом все подписавшие документ стороны (Украина в том числе) обещали уважать, поощрять, а если какая-то подопечная территория есть у какой-то страны, то за нее она несет ответственность. Это - основополагающий принцип всего международного права. Все понятно. Но почему на деле часто все происходит не так, и каждый раз иначе?

Косовский казус

В ходе Балканского кризиса на территории бывшего единого союзного федеративного государства возникли независимые страны - Хорватия, Словения, Босния и Герцеговина. Европа и США приветствовали такое решение народов, ссылаясь на упомянутый уже Устав ООН. Вместе с тем, Сербской Краине в этом праве было отказано. Начались этнические чистки, носившие обоюдный характер, но виновной была признана только одна сторона конфликта. В конечном счете, после интервенции НАТО Косово было признано независимым государством, и даже референдум в нем проводить оказалось ни к чему. Этот случай стал прецедентом, после которого расчленение страны на отдельные части уже не воспринималось как что-то экстраординарное. Народ решил - значит, так тому и быть. Право нации на самоопределение священно, но тут возникает вопрос: а что это такое? Что есть народ? Что понимать под этим словом?

Что такое нация?

Раньше, во времена СССР, на этот вопрос мог ответить любой студент, учившийся хоть сколь добросовестно. Он знал, что народ - это большая общность людей, объединённая рядом признаков, в том числе языком, территорией и некоторыми другими критериями, в числе которых указывался даже темперамент. Эту длинную формулировку придумал сам И. В. Сталин, который, как известно, был большим знатоком национального вопроса. Считалось, что народов в Советском Союзе столько же, сколько составляющих его республик, то есть пятнадцать (большую часть времени существования СССР). Однако кроме них были еще и народности, это примерно то же самое, только размером поменьше и без права на самоопределение, прописанного в Конституции. То есть теоретически (а как потом выяснилось, и практически) украинцы, азербайджанцы или армяне отделиться могли, а вот ингуши или каряки - нет. Но время идет вперед, понятия меняются, наполняются новым содержанием, и сталинское определение народов (наций) уже не работает. К примеру, боснийские мусульмане даже и под определение народности не подпадают. Это те же сербы, говорят на том же языке, только исповедуют ислам.

Россия

Да, этот случай очень сложный. Огромное число народностей, объединённых единым государственным устройством на необъятной территории со своими языками, культурой и религиозными взглядами. В 90-е годы экономический кризис и утеря единой идеологической платформы привели к генерации центробежных тенденций и грозили распадом страны. Наиболее остро это проявилось в Чеченской республике, и началась война. При этом политика зарубежных лидеров была сложной, с одной стороны они поддерживали территориальную целостность (на словах), с другой же намекали на право народа жить самостоятельно. В Чечне проводились массовые этнические чистки по отношению к русскоязычному населению, центр вел себя неуклюже и применял силу непропорционально, однако, в конечном счете, конфликт с большим трудом и немалыми потерями удалось загасить к немалой досаде Запада, надеявшегося на то, что процесс распада пойдет лавинообразно. К счастью, выводы российским руководством были сделаны правильные.

Крым

Ситуация с Крымом на вид предельно прозрачна. Население полуострова выказало отношение к своему будущему на двух референдумах. Однако именно в этом случае так называемое «мировое сообщество» заняло жесткую позицию. Дескать, референдум о вхождении автономной области в состав России неправомочен, он проводился «под дулами автоматов». Жителям Европы и США ненавязчиво внушается жуткая картина: по оккупированному Севастополю (Симферополю, Ялте и т. д.) ходят мрачные патрули, жители запуганы, татары затерроризированы, и, вообще, оккупация налицо.

При этом если спросить практически любого немца, к примеру, о том, что делать, если люди в своем большинстве желают жить в составе России, то он без колебаний ответит: «Ну если да, то почему же нет?» В его европейском сознании просто не укладывается, как можно кого-то к чему-то принуждать, тем более на такой обширной территории, как Крым. Просто западный житель пока не верит, что референдум проведен честно. Наверное, если бы руководству России предложили его повторить под наблюдением международных представителей, то для закрытия вопроса, оно, скорее всего, согласилось бы. Но этот вариант почему-то не рассматривается.

Северная Осетия, Абхазия и другие «замороженные» конфликты

В этих республиках тоже шла борьба за территориальную целостность, и чем более ожесточённой она была, тем меньше шансов на успех оставалось. Референдум, естественно, грузинское руководство не проводило, очевидно, полагая, что ни к чему хорошему он не приведет. Тем не менее, он прошел и в Абхазии, и в Северной Осетии, эти автономии отделились и, скорее всего, навсегда. Намного ранее подобное произошло и в других горячих точках бывшего СССР, в Приднестровье и Нагорном Карабахе. Конфликты эти определяются как «замороженные», и, наверное, это единственный способ недопущения дельнейших кровопролитий.

Донбасс

«Отдельные районы», как их иногда называют представители официального Киева, также фактически находятся в зоне «замороженного» (пока еще не совсем) конфликта. Надеяться на их возвращение в состав единого украинского государства остается все меньше оснований, слишком много жертв, чтобы местное население захотело и смогло их простить. И опять референдум, и снова он как бы нелегитимен. Однако признавать утерю территорий в Киеве тоже не могут. Главный аргумент, если опустить горячечные лозунги о «единой Украине» примерно тот же: «Нет такого народа - донецкого (луганского, крымского). И при этом самые активные сторонники декоммунизации как-то не замечают, что пользуются все тем же старым сталинским определением нации.

Во всем мире

Проблемы самоопределения характерны не только для постсоветского пространства. Желание независимости выказывают каталонцы, жители Северной Ирландии и даже штата Техас. В большинстве случаев эти вопросы решаются мирно, так, например, после войны область Саар «переселилась» в ФРГ. В 1962 году произошла аннексия Индией португальский колонии Гоа и ряда других территорий. В 1965-м Сингапур объявил о своей независимости от Малайзии. Мало кто помнит, что Норвегия до 1905 года (еще 111 лет назад!) находилась в составе Швеции. И другие примеры есть. В большинстве случаев проводился референдум, и все - есть еще одна страна. И воевать не нужно. Люди сами решают, как им лучше.

(в сокращении)

Принцип самоопределения в Уставе ООН

В документах, принятых Организацией Объединенных Наций, идея самоопределения получила новую поддержку. Однако в ходе их принятия неоднократно возникали жаркие дискуссии, связанные с двойственностью толкований тех или иных терминов. Так, во время подготовки Устава ООН на VI заседании Комитета I Комиссии на Конференции в Сан-Франциско 15 мая 1945 года рассматривалась поправка к пункту 2 статьи 1, в которой говорилось о «праве народов на самоопределение». Поправка была отклонена, поскольку юристы увидели в ней множество противоречий и неясностей. Например, двояко мог толковаться термин «народы»: непонятно, что имелось в виду – национальные группы или группы, идентичные с населением государств. Это же относилось и к термину «нация». Некоторые эксперты опасались, что положение о праве народов на самоопределение, выдвигаемое в качестве основы дружественных отношений между нациями, может создать юридические основания для вмешательства извне. Анализируя значение предлагаемых принципов «равноправия» и «самоопределения» народов, Комиссия пришла к выводу, что это элементы одной нормы; их соблюдение есть основа для всякого развития; «существенным элементом <…> является свободное и подлинное изъявление воли народа, а не так называемое изъявление народной воли, какое имело место в последние годы в Германии и Италии для достижения определенных целей».

Идея самоопределения нашла воплощение и в других документах ООН. На VII сессии Генеральной Ассамблеи 16 декабря 1952 года была принята резолюция 637 (VII) «Право народов и наций на самоопределение», в которой подчеркивалось, что право наций на самоопределение является предпосылкой для пользования во всей полноте правами человека; каждое государство – член ООН должно уважать и поддерживать это право в соответствии с Уставом ООН; население несамоуправляющихся и подопечных территорий имеет право на самоопределение, а государства, отвечающие за управление этими территориями, должны применять практические меры для реализации этого права. Таким образом, статус идеи самоопределения повышался с «принципа» до «права». На этой же сессии было решено создать Специальный комитет по изучению вопроса – достигли ли территории определенной степени самоуправления.

В Ст.2 резолюции 1514 (XV) говорится о том, что «все народы имеют право на самоопределение; в силу этого права они свободно устанавливают свой политический статус и осуществляют свое экономическое, социальное и культурное развитие», в Ст.6 записано, что «всякая попытка, направленная на то, чтобы частично или полностью разрушить национальное единство и территориальную целостность страны, несовместима с целями и принципами Устава Организации Объединенных Наций». Перед мировым сообществом неминуемо встает вопрос о том, как совместить декларирование идеи самоопределения народов с предотвращением сепаратизма. Попытка дать на него ответ была предпринята при разработке, принятой ГА ООН в качестве резолюции 2625 (XXV) «Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций».

Декларация суммирует все основные положения о самоопределении, изложенные к 1970 году в других документах ГА ООН: о «праве всех народов на самоопределение», о необходимости для государств воздерживаться от действий, ведущих к нарушению этого права, и пр. В ней уточняются – следом за резолюцией 1514 (XV) – возможные формы самоопределения: «создание суверенного и независимого государства, свободное присоединение к независимому государству или объединение с ним, или установление любого другого политического статуса, свободно определенного народом, являются способами осуществления этим народом права на самоопределение». В тексте косвенно указывается, что «право на самоопределение» применимо к колониальным ситуациям: «Территория колонии или другой несамоуправляющейся территории имеет, согласно Уставу, статус, отдельный и отличный от статуса территории государства, управляющего ею; такой отдельный и отличный, согласно Уставу, статус существует до тех пор, пока народ данной колонии или несамоуправляющейся территории не осуществит своего права на самоопределение в соответствии с Уставом, и в особенности в соответствии с его целями и принципами». «Ничто в приведенных выше пунктах не должно истолковываться как санкционирующее или поощряющее любые действия, которые вели бы к расчленению или частичному или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств, соблюдающих в своих действиях принцип равноправия и самоопределения народов, как этот принцип изложен выше, и, вследствие этого, имеющих правительства, представляющие без различий расы, вероисповедания или цвета кожи весь народ, проживающий на данной территории».

Таким образом, признается, что правом на «внешнее» самоопределение обладают народы, находящиеся в колониальной или иностранной зависимости; косвенно признается, что часть населения независимой страны может воспользоваться этим правом при невозможности осуществления «внутреннего» самоопределения, то есть участия на равных в управлении государством.

Новейшие тенденции

В Заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 года «право распоряжаться своей судьбой» признано за всеми народами. Эта же формула приводилась и в более поздних документах СБСЕ. В практике ООН внешнее самоопределение приравнено к деколонизации, однако ни в одном документе нет прямого отождествления этих двух понятий. Хельсинкский Заключительный акт укрепил позиции тех, кто считал, что «внешнее» самоопределение может быть законным не только в колониальном контексте.

Вместе с тем, Хельсинкский Заключительный акт привлек широкое внимание к принципу нерушимости границ как к универсальной обязывающей норме, противостоящей «внешнему» самоопределению. Принцип взаимного признания и недопустимости насильственного изменения государственных границ закреплен во множестве двусторонних договоров и в ряде региональных актов: Уставе Организации американских государств (1948), Уставе Организации африканского единства (1963) и др.

Некоторые правоведы обращают внимание на то, что в Конвенции Международной организации труда № 169 «О коренных народах и народах, ведущих племенной образ жизни, в независимых странах» аборигенные народы определены достаточно широко, фактически как этнические группы, выделенные в особую категорию и обладающие групповыми правами. Несмотря на оговорку в пункте 3 статьи 1: «Использование термина» народы » в настоящей Конвенции не рассматривается как несущее какой-либо смысл в отношении прав, могущих заключаться в этом термине по условиям других международных правовых актов», Конвенция МОТ № 169 свидетельствует об определенном сдвиге в подходах к выделению субъекта групповых прав.

Позиция, изложенная в резолюции ГА ООН 2625 (XXV), была подтверждена в итоговом документе проведенной под эгидой ООН Всемирной конференции по правам человека 1993 года – Венской Декларации и программе действий, где подчеркивалась недопустимость нарушения или ослабления территориальной целостности государств, но оговаривалось право добиваться независимости для народов, находящихся под колониальной и иными формами зависимости.

Практическое завершение в глобальном масштабе процесса деколонизации, воссоединение Германии и распад СССР, СФРЮ и Чехословакии привели к все более широкому распространению мнения о том, что «внешнее» самоопределение не должно увязываться только с колониальными ситуациями. Многие эксперты отмечают общую тенденцию все более широкого толкования идеи права народов на самоопределение международными организациями и профессиональным сообществом специалистов в области международного права.

По вопросам, связанным с идеей права народов на самоопределение (ПНС), высказываются не только юристы, но и этнологи, философы, политологи. Размытость основных дефиниций, противоречивость накопленного опыта, специфика дисциплинарных подходов и политическая ангажированность обусловливают значительное расхождение мнений по целому ряду аспектов. В центре внимания оказываются вопросы, связанные с определением политического статуса территорий.

Среди юристов нет единства в мнении о том, каков статус идеи самоопределения народов в современном международном праве. Некоторые полагают, что право народов на самоопределение является высшей императивной нормой международного права jus cogens (Р.Тузмухамедов, H. Gros Espiell, K.Rupesinghe), другие считают, что ПНС может признаваться только при определенных условиях и в увязке с другими правовыми нормами (J.Crawford, A.Cassese). Распространено мнение, что самоопределение народов является не правовым, а политическим или моральным принципом. Многие полагают, что идея самоопределения народов не только не вписывается в правовые рамки из-за неопределенности связанных с ней дефиниций (прежде всего такого понятия, как «народ»), но и провоцирует деструктивные и не поддающиеся регулированию процессы, такие, как сепаратизм и этнические конфликты, вступая тем самым в противоречие с целями Устава ООН (J.Verzijl, R.Emerson, N.Glazer, C.Eagleton, A.Etzioni).

Большинство специалистов придерживаются мнения, что в соответствии с положениями международного права (наиболее четко зафиксированными в резолюции ГА ООН 2625 (XXV) 1970 года и Венской Декларации 1993 года) и сложившейся практикой право на «внешнее самоопределение» относится только к народам, находящимся в колониальной или иной иностранной зависимости или в условиях иностранной оккупации .

Высказываются мнения, что в иных случаях «внешнее» самоопределение (сецессия) может считаться законной, если власти государства делают невозможным «внутреннее» самоопределение, то есть допускают массовые нарушения прав человека или систематическую дискриминацию, и если нет иного способа изменить сложившееся положение. Все более распространяется мнение, что в плане практической реализации ударение должно переноситься с «внешнего» на «внутреннее» самоопределение, то есть на строительство демократических институтов и механизмов группового представительства (федерализм, автономия и пр.), позволяющих всем членам общества и всем группам эффективно участвовать в управлении и в распределении ресурсов.

Директор Норвежского института прав человека А.Эйде подчеркивал, что существуют международные документы, тексты которых допускают широкое и неопределенное толкование идеи самоопределения. В то же время большинство юристов понимают ПНС определенно: народы могут реализовывать это право, только находясь в колониальной зависимости или под оккупацией.

Авторы Доклада Центра по правам человека и народов при Падуанском университете, представленного на вторую Хельсинкскую гражданскую ассамблею, проходившую в Братиславе в 1992 году, следуя за другими специалистами, например, А.Риго Суреда, выделяют внешний и внутренний характер самоопределения. Первым называется такой тип самоопределения, когда народы самостоятельно, без внешнего вмешательства, определяют свой политический статус в системе международных отношений: «или создавать новое государство, или присоединяться, на федеративной или конфедеративной основе, к другому предсуществующему государству». Внутреннее самоопределение осуществляется в рамках одного государственного образования.

«Существует дилемма в концепциях суверенитета и права, причем идея всеобщих прав человека – на стороне необязательного права. С другой стороны, принцип наций на самоопределение колеблется внутри этой дилеммы. К нему взывают суверенные государства, когда им угрожают внешние силы, к нему же взывают внутренние силы, стремящиеся к автономии или отделению, которым угрожают репрессии государственных властей. Требование самоопределения с одной стороны постоянно сталкивается с соответствующими требованиями с другой. Соображения порядка, исходящие из того факта, что международные отношения основаны на государственной системе, больше склоняются в пользу суверенитета».

Есть расхождения в вопросе о том, как должно трактоваться понятие «народ» – как этническое или территориальное сообщество. Некоторые специалисты высказывают идеи, относящиеся к области националистического дискурса, – о том, что правом на политическое самоопределение должны обладать так называемые «исконные» или «коренные» этнонации, населяющие определенные территории или административные образования. В основе такой позиции лежит представление об этнических группах как базовых структурных единицах человечества, о «воле народа» как высшей ценности и о необходимости удовлетворять все притязания «народа» на самоопределение, если им будет заявлено об отделении от государства, в котором он проживает, и создании собственного государственного образования.

Крайности (в данном случае этнонационализм и либерализм) сходятся. Некоторые политические философы рассматривают идею самоопределения с «либеральных» позиций. Например, Х.Беран (H.Beran) считает, что если ответственное решение может принимать индивид, то такой же способностью обладает, и группа ему подобных. Следовательно, группа является «коллективным индивидом», а государство представляет собой союз индивидов и групп, который должен быть основан на согласии. Если это согласие теряется, то у любой группы есть полное право на создание собственного государства.

Дмитрий ГРУШКИН, Московский государственный университет

Демократическое право наций на самоопреде­ление также старо, как стара и сама демократия. Как идея и практический принцип оно находит при­менение начиная с XVII– XVIIIвеков. Величайший толчок движению национальной независимости дали два исторических события: в 1775-1783 годах «На­циональная революция» за независимость Америки и в 1789 году Великая французская революция с ее вечно живыми лозунгами: «Свобода, равенство, братство». Вот с этих пор собственно и началась эпо­ха движения за независимость и самоопределение современных больших и малых национальностей. С тех пор и само «право наций на самоопределение» становится движущим мотивом национально-осво­бодительного движения зависимых и угнетенных на­родов на всех материках земли. В мировом социали­стическом движении право народов на самоопреде­ление было впервые сформулировано на Лондон­ском конгрессе Второго Интернационала в 1896 го­ду в следующих словах: «Конгресс объявляет, что он стоит за полное право самоопределения всех на­ций и выражает свое сочувствие рабочим всякой страны, страдающей в настоящее время под игом военного, национального и другого абсолютизма». В программу РСДРП требование права на самоопре­деление нерусских народов Российской Империи было включено на ее Втором съезде в 1903 г., со­стоявшемся в том же Лондоне.

Знакомясь с богатой, но чисто пропагандной со­ветской литературой по теории и истории националь­ного вопроса, читатель никогда не узнает двух эле­ментарных фактов: во-первых, право народов на са­моопределение есть общепризнанный принцип демо­кратии вообще, а не изобретение Ленина, во-вторых, в русское социалистическое движение этот принцип внесли не большевики и не Ленин, а меньшевики и их лидеры Плеханов и Мартов. Плеханов, как осно­воположник русского марксизма, каким его при­знавал и сам Ленин, а Мартов, как автор и доклад­чик по первой Программе партии на ее Втором съез­де. Заслуги Ленина в данном вопросе лежат в дру­гой плоскости в антинациональной интерпретации права народов на самоопределение и в мастерском использовании национального вопроса в стратегиче­ских целях на путях к власти.

Право на самоопределение народов России при­знавали не только русские социал-демократы, но и партия русских эсеров (социалистов-революционе­ров) , только в более категорической формулиров­ке. Их центральный орган печати «Революционная Россия» в №18 за 1903 год писал, что партия эсеров стоит на точке зрения «полного и безусловного при­знания на самоопределение», а тем народам, кото­рые захотят остаться после революции в составе Рос­сии, эсеры предлагали свободную федерацию. Поле­мизируя с эсерами насчет «полного и безусловного признания самоопределения» и по-своему интерпре­тируя решение Второго съезда, Ленин писал: «Безус­ловное признание борьбы за свободу самоопределе­ния вовсе не обязывает нас поддерживать всякое требование национального самоопределения. Со­циал-демократы, как партия пролетариата, ставят своей положительной и главной задачей содействие самоопределению не народов и наций, а пролетариата в каждой национальности» (Ленин. О националь­ном и национально-колониальном вопросе. М., 1956, стр. 13. Курсив мой – А.А.).

Ту же мысль Ленин повторил накануне Первой мировой войны в следующих словах: «Отдельные требования демократии, в том числе самоопределе­ние, не абсолют, а частичка общедемократического (ныне: общесоциалистического) мирового движе­ния. Возможно, что в отдельных конкретных слу­чаях частичка противоречит общему, тогда надо от­вергнуть ее» (Ленин, 3 изд., т. XIX, стр. 257-258).

Вот когда произошла Октябрьская революция, Ленин нашел, что такая маленькая «частичка» как половина царской империи в лице нерусских наро­дов, не «абсолют» и на штыках Красной Армии за­гнал ее в свою новую советскую империю.

Противореча самому себе, Ленин в другом ме­сте правильно определял суть самоопределения.

Вот его определение: «Если мы хотим понять значение самоопределения наций, не играя в юриди­ческие дефиниции, не ""сочиняя"" абстрактных опреде­лений, а разбирая историко-экономические условия национальных движений, то мы неизбежно придем к выводу: под самоопределением наций разумеется государственное отделение их от чуженациональных коллективов, разумеется образование самостоятель­ного национального государства» (Ленин. О праве наций на самоопределение. М., 1956, стр. 5).

Был ли сам Ленин готов позволить нерусским народам выйти из Российской Империи, если он придет к власти в России? Нет, конечно. Как указы­валось выше, когда почти все нерусские народы по­сле Октябрьской революции, пользуясь правом на самоопределение, вышли из империи, он их вер­нул обратно силой оружия. Фактическое использо­вание права на самоопределение Ленин признавал за народами любых других империй – Британской, Австро-Венгерской, Оттоманской, но никак не за народами Российской Империи, включая даже Польшу. Ленин даже изобрел в национальной по­литике такой изощренный тактический прием, до которого не додумался еще ни один макиавел­лист нового времени. Ленин провел своеобразное разделение труда между своими сторонниками в партии: русские большевики должны были про­поведовать «право нерусских народов на само­определение», а большевики нерусской нацио­нальности, наоборот, должны были писать и на­стаивать на праве нерусских народов «присоеди­ниться» к России.

Когда Ленину указывали на эту его двойную иг­ру в национальном вопросе, то он невозмутимо от­вечал: «Люди, не вдумавшиеся в вопрос, находят ""противоречивым"", чтобы социал-демократы угне­тающих наций настаивали на ""свободе отделения"", а социал-демократы угнетенных наций – ""на свобо­де соединения"". Но небольшие размышления пока­зывают, что иного пути к интернационализму и слиянию наций, иного пути к этой цели от данного положения нет и быть не может» (Ленин, О нацио­нальном и национально-колониальном вопросе, стр. 338).

В этом тезисе «слияния наций» и заключается истинная и конечная цель Ленина. Он хочет слить не­русские народы с русским народом, чтобы искусст­венно создать один единый народ с единым языком. Ленин так и писал:

«Разграничение наций в пределах одного госу­дарства вредно, и мы, марксисты, стремимся сбли­зить и слить их» (там же, стр. ИЗ).

В другом месте: «Марксизм непримирим с на­ционализмом, будь то самый ""справедливый""...

Марксизм выдвигает на место всякого национализ­ма – интернационализм, слияние всех наций в выс­шем единстве» (там же, стр. 128-129).

В третьем месте: «Целью социализма является не только уничтожение раздробленности на мелкие государства.... не только сближение наций, но и слия­ние их» (там же, стр. 261).

Словом, Ленин полон решимости, осуществив свой план мировой революции, создать единое ин­тернациональное сообщество людей с одним или, может быть, с двумя языками. Вот его утвержде­ние на этот счет:

«Всемирным языком, может быть, будет ан­глийский, а, может быть, плюс, русский» (Ленин. ПСС, т. 24, стр. 387).

Уже отсюда ясно, что для России и ее нерусских народов единым языком станет русский язык. Дру­гими словами, Ленин стоял за ассимиляцию нерус­ских народов в русском народе, за такую нацио­нальную политику русификации, от которой отка­залась даже царская Россия, по крайней мере, на­чиная с Екатерины II.

Когда критики напоминали ему этот факт, Ле­нин отвечал:

«Против ассимиляторства могут кричать только еврейские реакционные мещане, желающие повер­нуть назад колесо истории» (там же, стр. 126).

Однако все это относилось к далекой стра­тегической цели после победы марксизма в Рос­сии и во всемирном масштабе. Пока что надо было разработать гибкую тактику использования на­циональных чаяний угнетенных народов, желав­ших создания своих независимых государств, в интересах собственной стратегии, прямо по прин­ципу: «цель оправдывает средства». Вот здесь Ленин был гениальным мастером.

Больше великодержавник, чем все русские цари вместе взятые, и больше империалист, чем лю­бой император в истории, Ленин, однако, не был русским шовинистом. Это было его колоссальным личным преимуществом как политического деяте­ля в многонациональном государстве. Его первое Политбюро на путях к революции состояло из семи человек: два русских (Ленин и Бубнов), четыре ев­рея (Троцкий, Зиновьев, Каменев и Сокольников) и один грузин (Сталин). Находясь уже у власти, он всегда воевал в своей партии с русскими шовини­стами, которые своими открыто великодержавны­ми действиями вредили его планам создания совет­ской империи в России, а на ее базе создания и ми­ровой советской империи.

Мы знаем из документов XXсъезда, что к этим русским шовинистам он причислял и нерусских ли­деров большевизма Сталина, Дзержинского и Орджоникидзе. Ленин хочет, где это возможно, из­бегать насилия в процессе слияния наций или пре­вращения русского языка в общий и единый язык в новом государстве. В этом отношении, как идеал, Ленину рисуются Соединенные Штаты Америки. Ле­нин приводит статистику разных народов в Америке и указывает, как происходил мирный процесс об­разований единой американской нации с единым английским языком и в заключение приходит к выводу:

«Кто не погряз в националистических предрас­судках, тот не может не видеть в этом процессе ас­симиляции наций капитализмом величайшего исто­рического прогресса, разрушения национальной за­скорузлости различных медвежьих углов – особен­но в отсталых странах, вроде России» (Ленин. О на­циональном и национально-колониальном вопросе, стр. 124).

Ленин взял явно неудачный пример и сравнивал исторические процессы совершенно несравнимые. Поэтому вместо добросовестного анализа получи­лась пропагандная подтасовка фактов и фальсифи­кация истории. Америка была и остается образ­цом для России только в других отношениях: как государство величайшей в мире демократии с науч­ной, технической и творческой интеллигенцией, под­нявшей Америку на такую материальную, научно-техническую высоту, что ее вот уже более 70 лет не может «догнать и перегнать» самая «передовая в мире страна социализма», исключая область воен­ной индустрии.

Америка образовалась как государство из раз­ных народов Европы и, отчасти, Азии, доброволь­но – кроме негров – переселившихся туда, а Рос­сия образовалась как империя из присоединен­ных к ней чужих народов. Причем многие из них культурно, религиозно и исторически были бо­лее древними народами, чем сама относительно молодая русская нация и русское государство. Образование единого языка – английского – для американской нации было процессом стихийным и добровольным, тогда как в России принять единый язык для всех было бы возможно только искус­ственно, то есть посредством прямой или косвенной русификацией нерусских. Ленин знал это не хуже нас. Знал также, что насильственная русификация может иметь тяжкие последствия в смысле ускоре­ния центробежных сил в его будущем социали­стическом государстве. Поэтому он хотел идти по пути мирной, добровольной русификации. Ленин писал:

«И мы, разумеется, стоим за то, чтобы каждый житель России имел возможность научиться вели­кому русскому языку. Мы не хотим только одного: элемента принудительности. Мы не хотим загонять в рай дубиной» (там же, стр. 147).

Ученики Ленина сегодня вполне обходятся без принудительности и дубины: если хочешь учиться техническим и точным наукам, то нет возможности учиться им, кроме как по-русски, если хочешь сде­лать карьеру в своей национальной республике -партийную, государственную, ученую – можешь не знать родного языка, но должен знать русский язык. Это и есть косвенная русификация.

Ни в одной из работ Ленина по вопросам такти­ки и стратегии русской и мировой революции не присутствует такое виртуозное мастерство вели­кого макиавеллиста, как в его трактовке демокра­тического принципа права народов на самоопреде­ление. В искусстве маскировать свои истинные стра­тегические цели туманом фразеологии и словесного жонглирования Ленин был мастером самого высо­кого класса. Даже такой великий мастер лицеме­рить, как его ученик Сталин, и тот не всегда мог разглядеть в ленинской маскировке истинного ли­ца Ленина, о чем у нас будет потом случай пого­ворить.

Если вкратце, но абсолютно точно, сформули­ровать идею Ленина в национальном вопросе, то она следующая: Ленин признает, и то условно, право на­ций на самоопределение при капитализме, но Ленин категорически отрицает право наций на самоопре­деление при социализме. Вот классический пример постановки данного вопроса Лениным до револю­ции в отношении зависимых народов в Европе. Разбирая историю отделения Норвегии от Швеции в 1905 году, Ленин писал, что такой случай возможен при капитализме только как исключение и что его интересует не самоопределение норвежской нации от шведской нации, а самоопределение там и здесь национального пролетариата. Вот его вывод из этой истории:

«В вопросе о самоопределении наций нас инте­ресует прежде всего и более всего самоопределе­ние пролетариата внутри наций» (Ленин. О праве наций на самоопределение. М., 1956, стр. 35).

Другими словами, Ленина интересует не созда­ние национальных независимых государств, а созда­ние марксистских национальных государств, зави­симых от одного революционного марксистского центра. Еще ярче вырисовывается марксистское великодержавие Ленина в его дискуссии с лидером польских марксистов Розой Люксембург. В поль­ском королевстве, входившем в состав Российской Империи, в начале века образовались две социали­стические партии. Польская партия социалистов (ППС), лидером которой был Юзеф Пилсудский, и Польская социал-демократическая партия, руково­димая Розой Люксембург. По национальному вопросу ППС стояла на позиции безусловной поль­ской независимости и выхода из состава Российской Империи. Польская социал-демократическая партия, как партия ортодоксально марксистская ленинско­го типа, не признавала принципа полной польской независимости, а требовала для Польши только автономии в пределах России. Ленин категорически отвергал национальную программу ППС с ее требо­ванием о выходе Польши из царской России, а Розу Люксембург, поддерживая ее позицию по существу, порицал только за ее неэластичность в политике, за то, что она не хочет понять, что лозунг самоопреде­ления не цель, а тактика марксистов. Вот вывод Ле­нина из его дискуссии с Розой Люксембург:

«Ни один российский марксист никогда и не думал ставить в вину польским социал-демократам, что они против отделения Польши. Ошибку делают эти лишь тогда, когда пробуют – подобно Розе Люксембург – отрицать необходимость признания права на самоопределение в программе российских марксистов» (там же, стр. 37).

Что может быть нелепее: Ленин писал, что он признает право ППС требовать выхода Польши из Российской Империи, но сам выход он не признает! Тогда почему выставлять в программе российских марксистов требование права наций на самоопреде­ление, если ты собираешься бороться всеми силами против его практического осуществления? Ответ Ленина на этот раз неотразим в своей искренности:

«Признание права на отделение, – писал Ле­нин, – уменьшает (подчеркнуто Лениным) опас­ность распада государства» (там же, стр. 29). Такую фиктивную «независимость» Ленин был готов предоставить даже Украине. Вот что писал Ленин о праве Украины на создание своего независимого от России государства: «Суждено ли Украине составить самостоятельное государство, зависит от тысячи факторов, неизвестных заранее. И, не пытаясь гадать попусту, мы твердо стоим на том, что несомненно: право Украины на такое государство» (там же, стр.21).

Когда участились атаки на Ленина открытых русских великодержавников за то, что он в своей национальной политике поощряет украинских се­паратистов, Ленин ответил:

«Обвинять сторонников свободы самоопреде­ления, то есть свободы отделения в поощрении се­паратизма – такая же глупость и такое же лицеме­рие, как обвинять сторонников свободы развода в поощрении разрушения семейных связей» (там же, стр. 30).

Будучи изощренным тактиком, Ленин не может прямо заявить великодержавникам: «Господа глупые, поймите, что в сущности я хочу сохранить, как и вы, Российскую Империю, но к этому нет иного пути, кроме формального, и для нас необязательно­го, признания права на самоопределение». Только специалист в области тактического искусства лени­низма поймет, что Ленин вкладывает как раз эту мысль в следующую свою аргументацию:

«Пролетариат ограничивается отрицательным, так сказать, требованием признания права на само­определение, не гарантируя ни одной нации, не обя­зуясь дать ничего насчет другой нации» (там же, стр. 18).

В другом месте в споре с ППС Ленин уже более откровенно объясняет, какая реальная цена праву на самоопределение в его интерпретации:

«Безусловное признание борьбы за свободу са­моопределения вовсе не обязывает нас поддержи­вать всякое требование национального самоопреде­ления... Неужели признание права на самоопределе­ние наций требует поддержки всякого требования всякой нации самоопределяться? Ведь признание права всех граждан устраивать свободные союзы вовсе не обязывает нас поддержать образование вся­кого нового союза... Мы признаем право даже иезуитов вести свободную агитацию, но мы боремся против союза иезуитов и пролетариев» (там же, стр. 13).

Говоря на человеческом языке, Ленин отвер­гает самоопределение на деле, поскольку оно про­тиворечит тому тоталитарному строю, который он хочет создать в России от имени марксизма и под названием «социализм». Однако в этом вопросе Ле­нин бесцеремонно издевается не только над демо­кратией, но и над своими вероучителями. Ведь это сам Ленин цитирует письмо Энгельса Каутскому по вопросу о том, какое должно быть отношение победившего социализма к требованию самоопределе­ния угнетенных наций. Энгельс писал:

«Победоносный пролетариат не может никако­му чужому народу навязывать никакого осчастли-вления, не подрывая этим своей собственной побе­ды. Разумеется, этим не исключаются оборонитель­ные войны различного рода» (Ленин. О националь­ном и национально-колониальном вопросе, М., 1956, стр. 343).

Как актуально звучат эти слова Энгельса как раз сегодня, когда Кремль совершает в Афганистане варварский геноцид, стараясь «осчастливить» афган­ский народ. Но я думаю, в свете произведенного на­ми анализа ленинской концепции о праве народов на самоопределение, наследники Ленина рассматри­вают свою нынешнюю колониальную войну в Афга­нистане – как «оборонительную войну» против американцев, пакистанцев и иранцев, которые не имеют в Афганистане ни одного солдата.

Конечно, цель Ленина в России была не демо­кратическая революция, а «пролетарская револю­ция», установление не демократии, а диктатуры одной партии под названием «диктатура пролетариа­та». Первым «пролетарием» Ленин, сын потомст­венного дворянина, считал самого себя (он так и пишет в цитируемых произведениях: «Мы, проле­тарии») .

Для такого многонационального государства, как Россия, это означало, что будущая большевист­ская форма правления, каким бы именем она себя ни нарекла, будет диктатурой одного имперского центра, а не федерацией суверенных и равноправных наций. Здесь уместно начать рассказ о карьере первого ученика Ленина по национальному вопросу – Джугашвили – Кобы – Сталина.

Два обстоятельства сыграли решающую роль как в начальной карьере Кобы-Джугашвили, буду­щего Сталина, в большевистской партии, так и в его сближении с Лениным: это, во-первых, руководя­щее участие Кобы в закавказских вооруженных гра­бежах банков и казначейства в 1906 – 1911 го­дах, деньги от которых шли в партийную кассу Ле­нина за границей; во-вторых, деятельность Ста­лина как информатора Ленина по кавказским со­бытиям и кавказским партиям, что делало Сталина в глазах Ленина экспертом по национальному во­просу, которому можно доверить более широкое поле деятельности. В обеих областях Сталин сыграл столь выдающуюся роль, что стоит на этом остано­виться. Сталин начал свою сознательную жизнь уго­ловником и уголовником завершил ее, возможно, став жертвой другого уголовника – своего сорат­ника и земляка Берии. Однако Сталин был не обыч­ным уголовником, а уголовником, действовавшим во имя политических целей на службе радикальной политической партии – большевистской партии, ко­торую Ленин создал вокруг себя. В те годы, после первой русской революции, карьеру в партии Лени­на делали люди двух типов: либо яркие публицисты, либо бесстрашные «эксы». Эксами или экспроприа­торами Ленин называл участников так называемых «боевых дружин» рабочей самообороны, которые создали большевики в революцию 1905-го года. Перед ними Ленин ставил цели:

1. добывать для партии деньги путем «экспро­приации экспроприаторов», то есть грабя банки и казначейства;

2. убивать, как выражался Ленин, «шпионов, черносотенцев и начальствующих лиц полиции, ар­мии и флота».

На Четвертом объединительном съезде РСДРП в 1906 году по предложению его меньшевистской части и при поддержке большинства фракции боль­шевиков, кроме Ленина, практика «боевых дру­жин» была осуждена и запрещена. Резолюция Лени­на, в которой говорилось, что «допустимы боевые выступления для захвата денежных средств», была отвергнута почти единодушно. Ленина поддержал на съезде уже известный ему кавказский экс – Коба-Джугашвили. На Пятом, лондонском съезде в 1907 году, на котором большинство делегатов состояло из большевиков, вновь обсуждался вопрос о «парти­занских выступлениях» и эксах. Пробольшевистский съезд и на этот раз осудил грабительскую дея­тельность партизан под названием «боевые дружи­ны» как анархистскую и бандитскую практику.

И это понятно, если вспомнить, как началась карьера Сталина в большевистской партии. Зная, что ему, недоучке из духовной семинарии, невозможно состязаться не только с уже известными социал-де­мократическими публицистами от марксизма, как Мартов и Ленин, но даже со своими ровесниками, типа Троцкого, или более молодыми, типа Бухари­на, Сталин избрал поприще, на котором он имел все шансы отличиться – карьеру партийного руководи­теля «боевых дружин» для грабежей на Кавказе. Ве­ликолепный знаток кавказской психологии, Сталин взял себе в качестве клички окутанное героиче­скими легендами имя кавказского абрека из рома­на грузинского писателя Казбеги – Коба. Очень скоро новоявленный Коба затмил славу своего ли­тературного прототипа.

Еще в 1906-ом году Коба направил в эмигрант­скую кассу Ленина несколько десятков тысяч рублей, взятых в ходе ограбления почтового поезда в Чиатури, частных и казенных касс на кораблях в морских портах Баку и Батуми. Вместе с этими на­грабленными деньгами до Ленина впервые дошла и боевая слава бесстрашного экса, грузина Кобы. Свою славу большевистского героя и талантливого организатора эксов Коба закрепил за собой, когда он и его помощник Камо-Петросян после тайной встречи в Берлине с Лениным организовали беспри­мерное по своей дерзости ограбление тифлисского казначейства на Эриванской площади в Тифлисе в 1907-ом году, через пять недель после названной встречи Кобы и Камо с Лениным. Остались описания современников, как было организовано ограбление. 26-го июня 1907-го года около 11 часов дня, когда Эриванская площадь была полна людей, на площа­ди появились два конных экипажа, которые в со­провождении эскорта казаков везли большую сумму денег. В тот момент, когда человек в офи­церской форме подал команду, с разных сторон в один миг в экипаж с деньгами и эскорт казаков полетело около десятка бомб. Убитых оказалось трое, раненых более пятидесяти человек. Человек в офицерской форме был помощник Сталина – Камо. Добычу – 340 тысяч рублей – Сталин-Коба сейчас же перевел за границу Ленину через будущего наркома иностранных дел Литвинова. Через не­сколько недель беспрепятственно выехали к Лени­ну для доклада и организаторы эксов – сами Коба и Камо.

Ленин высоко оценил заслуги Сталина, на­значив его сначала агентом ЦК в России (1910-й год), а позже кооптировав его в состав ЦК (1912-й год). Сталина несколько раз ссылали за подполь­ную работу, но он каждый раз умудрялся бежать без всяких трудностей, ибо за политическими ссыльными у царя не охотились десятки сексо­тов, как теперь в Советском Союзе они охотятся за людьми, которых только подозревают в инако­мыслии.

Сталин пробовал свои таланты и в публицисти­ке. Сначала он писал по-грузински, а потом по-рус­ски, как по вопросам партийным, так и по нацио­нальному вопросу. Заслуги Кобы в качестве экспер­та по национальному вопросу были более скромные и менее славные. Публицистического таланта Сталин был лишен начисто. Троцкий его называл «плоским эмпириком». В этой отрицательной в глазах Троц­кого оценке содержится тем не менее вся правда превосходства Сталина, как практического полити­ка, над его квазиинтеллигентными соратниками. Там, где публицистические и теоретические таланты марксизма витали в эмпиреях, опытный наблюда­тель людских деяний Сталин обеими ногами нахо­дился на почве реальной жизни. Только такой и пре­успевает в достижении поставленной цели (что Ста­лин потом и доказал тому же Троцкому). Все рабо­ты Сталина тех лет, с точки зрения публицистичес­ких канонов, ученические упражнения. Но во всех его писаниях и тогда и после присутствует целе­устремленный утилитаризм, противопоказанный теоретику наукообразных обобщений, зато полез­ный политику с затаенной целью. Затаенная же цель Сталина была одна: войти в доверие Ленина, не толь­ко в качестве организатора, но и партийного идеоло­га, чтобы со временем принять от него его фирму -ЦК большевистской партии. Классический пример на этот счет – работа Сталина «Национальный во­прос и социал-демократия», написанная им в Вене в конце 1912-го года при помощи Бухарина, которого прикрепил к нему Ленин, чтобы Бухарин переводил для Сталина австро-марксистские источники по национальному вопросу. Ленин писал Горькому по этому поводу: «У нас один чудесный грузин засел и пишет для "Просвещения" большую статью, собрав все австрийские и прочие материалы». Когда этот легальный большевистский журнал «Просвещение», издававшийся в Петербурге, решил напечатать статью Сталина в дискуссионном порядке, то Ленин запротестовал в письме в редакцию: «Конечно, мы абсолютно против. Статья очень хороша. Вопрос бое­вой и мы не сдадим ни на йоту принципиальной по­зиции против бундовской сволочи». В другом ме­сте о той же статье Сталина он добавлял: «Надо вое­вать за истину против сепаратистов и оппортунистов из Бунда» (см. Сталин, «Марксизм и национальный вопрос», стр. 61).

За какую же истину Сталин воевал против сепа­ратистов в этой работе?

Сталин воевал последовательно и бескомпро­миссно за ленинскую истину в национальном вопро­се, которая, как мы видели, сводилась к следующе­му центральному тезису Ленина: грядущая больше­вистская Россия будет единым и неделимым госу­дарством, нерусские части империи, такие как Польша, Финляндия, Украина, Кавказ, получат ста­тус «областных автономий», как и чисто русские губернии. Сталин мастерски свел в целостную си­стему все, что Ленин писал по национальному во­просу. Сталин был признан самим Лениным не толь­ко экспертом, но и теоретиком партии по нацио­нальному вопросу.

Характерный для Сталина психологический мо­мент: этот свежеиспеченный национальный теоретик и «чудесный грузин» с сильным грузинским акцен­том публично никогда не признавал себя грузином, а считал себя русским. Его излюбленное выражение в статьях и выступлениях до и после революции гласит: «Мы, русские марксисты», «мы, русские коммунисты», но он ни разу не говорил «мы рос­сийские», тем более «мы кавказские» или «грузин­ские» марксисты. В России по Сталину только одна нация – это державная русская нация, а все осталь­ные просто инородцы или туземцы, находящиеся в подданстве русской нации.

Однако, каким бы русским Сталин себя не счи­тал, его всю жизнь преследовал болезненный комп­лекс чувства национальной неполноценности из-за того, что он родился как «туземец» на далекой ок­раине великой русской империи и что у него нет ни капли русской крови, а в его грузинской крови лю­ди находят еще даже осетинскую кровь (вспомните стихи Мандельштама). Он старался компенсировать это ущербное чувство подчеркиванием своей сверх-русскости в имперской политике, точь-в-точь, как корсиканец Наполеон выдавал себя за «великого француза» («гранд насион») или австриец Гитлер за «великогерманца» («гроссдойчланд»). Эта велико­державность Сталина вполне устраивала Ленина, пока Сталин, став генсеком, не начал ею злоупот­реблять.