Мандат неба в древнем китае. Культ Неба в китайской культуре: Небо, Сын Неба, Небесный мандат. Смотреть что такое "Небесный мандат" в других словарях

Небесный мандат

Небесный мандат (天命, Tiānmìng) - одно из центральных понятий традиционной китайской политической культуры, используемое как источник легитимации правящей династии. Широко известен начиная с эпохи Чжоу , XI в. до н.э. Примерно через сто лет (правление Му Вана, –922 до н. э.) в Чжоу получает широкое распространение термин «Сын Неба» (天子), используемый по отношению к правящему представителю дома-держателя Мандата.

Правящий дом выступал как носитель монополии на связь с Небом , в качестве обладателя «небесного доверия», заслуженного путём накопления добродетели Дэ . Утрата добродетели трактовалась традиционной конфуцианской историографией как основная причина потери власти. Поэтому в классической литературе Китая основатели новой династии непременно предстают носителями добродетели, в то время как падение династии связывается с нравственным разложением правителя, которое приводит к потере мандата.

Потеря Небесного мандата представлялась событием космического значения: её изображали сопровождающейся катаклизмами и чудесами.

Согласно Сюнь-цзы , безнравственность правителя могла стать поводом его свержения, т.о. благоволение неба не выступало пожизненным наследием. Подобное оправдание революции было настолько проблематичным, что Чжу Юаньчжан счёл нужным извлечь соответствующие места из существующих копий трактата. После его смерти целостность текста была восстановлена.

См.также

• en:Tian (англ.)

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Небесный мандат" в других словарях:

В Викисловаре есть статья «мандат» Мандат (лат. mandatum поручение) юридическое отношение представительства, а также документ, удостоверяющий законность этого представительства. Небесный мандат одно из центральных понятий… … Википедия

Орвилл Хикок Шелл III (родился 20 мая, 1940 в Нью Йорке) – активист и писатель, исследующий Китай, также директор центра американо китайских отношений в «Обществе Азии» в Нью Йорке. Ранее Шелл состоял в должности декана на факультете журналистики … Википедия

Орвилл Хикок Шелл III (англ. Orville Hickock Schell III, родился 20 мая, 1940 в Нью Йорке) – активист и писатель, исследующий Китай, также директор центра американо китайских отношений в «Обществе Азии» в Нью Йорке. Ранее Шелл состоял в… … Википедия

Словарь символов

Означают ступени в иерархически организованном мире и связь между ними; связь между Небом и Землей; выход за пределы профанного пространства и вхождение в пространство сакральное. Ступени, ведущие к алтарю или трону, символизируют священника,… … Словарь символов

天命 «небесный мандат», «небесное предопределение». Мировоззренческий комплекс, служивший краеугольным камнем легитимации правящего режима.

Концепция тянь мин возникла в качестве идейного обоснования завоевания древнекитайского государства Шан-Инь (XVII-XI вв. до н.э.) осуществленного чжоусцами, к-рые создали собств. гос-во Чжоу (XI-III вв. до н.э.). В ходе этих историко-политич. событий в культуре Древнего Китая состоялась подлинная «религиозная революция», приведшая к возникновению варианта государственной религии, основанного на культе Неба (Небесного владыки - Тянь-ди , см. Тянь , Представления о верховной власти и правителе). Суть тянь мин заключалась в том, что, Небо ниспосылает правителю право на верховную власть, и если тот по каким-то причинам не справляется с державными обязанностями, то лишает либо его самого, либо всю династию «небесного мандата» и передаёт власть своему новому избраннику. Разработка тянь мин приписывается царю Вэнь-вану (Просвещенный царь), при к-ром, согласно традиции, древнее гос-во чжоусцев (совр. пров. Шэньси) достигло наивысшего политич. авторитета и военного могущества, а также его сыновьям — Чжоу-гуну и Шао-гуну, младшим братьям наследника Вэнь-вана — У-вана (?-1043 до н.э.), завоевавшему Шан-Инь. После неожиданной смерти У-вана, Чжоу-гун стал регентом при малолетнем царе-племяннике (Чэн-ван, 1042-1021 до н.э.). Рассуждения о том, что чжоусцы завоевали Шан-Инь исключительно во исполнение воли Неба, лишившего иньский правящий дом «небесного мандата» по причине его полной деградации, содержатся во многих текстах, входящих в разд. «Чжоу шу» («Документы/писания Чжоу») из собрания «Шу цзин» («Канон [исторических, документальных] писаний»). В т.ч. «Шао гао» («Речи [князя] Шао»), «До ши» («Множество служивых»), «До фан» («Множество местностей»), «Цзюнь ши» («Господин Ши»), которые считаются в традиции записями выступлений и бесед со своими советниками Чжоу-гуна и Шао-гуна. По мнению многих совр. исследователей (D.S. Nivison, E.L. Shaughnessy), эти тексты, действительно, восходят к 1-й пол. XI в. до н.э.

Культ Неба и концепция «небесного мандата» явились плодом не только верований и теологич. разработок чжоусцев. Иньское гос-во, в самом деле находилось в состоянии острейшего экономич. и политич. кризиса, вызванного естеств. факторами. К XIII-XII вв. до н.э. до Дальнего Востока дошла волна «малого ледникового периода» — глобального похолодания, начавшегося на рубеже II-I тыс. до н.э. Природные условия Центральной Китайской равнины очень быстро ухудшились. Стало суше и значительно холоднее. Климатические изменения пагубно сказались на дикой природе (вымирание лесов, гибель их обитателей) и на состоянии аграрного сектора (резкое падение урожаев), экономич. фундамента древнего Китая. Над стремительно слабеющим иньским гос-вом нависла угроза вторжения извне. Последние десятилетия его существования прошли в непрерывных войнах с вост. «варварами», в к-рых иньцы терпели одно поражение за другим. Все эти бедствия воспринимались людьми того времени как кара свыше, знак недовольства высших сил правящим домом Шан-Инь.

Природно-климатич. катаклизмы дополнились астрономич. аномалиями, также упоминаемыми во многих текстах, в первую очередь в обобщающем труде по истории Древнего Китая — «Ши цзи» («Исторические записки») Сыма Цяня (145?-86?) и в древней летописи «Чжу шу цзи нянь» («Бамбуковые анналы»). Анализ этих сообщений в соотне-сении их с совр. знаниями в области астрономии, позволил сделать вывод, что за ними тоже скрываются реальные события: «парад планет», имевший место в 1059 до н.э. (при последнем иньском царе Чжоу-сине/Ди-сине, 1075-1056 до н.э.). Именно на основании этих астрономич. данных в хронологию Древнего Китая были внесены (исследования рубежа XX-XXI вв.) серьезные коррективы в датировках Шан-Инь и Чжоу и времени правления отд. государей.

«Парад планет», обозначаемый как собрание пяти звезд/планет (у син) в [созвездии] Палата (Фан), однозначно был воспринят чжоусцами в качестве указания на передачу им «небесного мандата». Все их последующ. действия точно совпадают с новыми астрономич. аномалиями. Активизация деятельности Вэнь-вана по созданию антииньской коалиции произошла после полного лунного затмения (1052 до н.э.). У-ван вышел в поход против Шан-Инь, когда Юпитер (Тай-суй) вошел в созвездие Чжу-няо (Красная птица, 1046 до н.э.). Астрономич. события проясняют причины как легкости победы У-вана над Шан-Инь, так и быстрого восприятия иньским населением культа Неба. По свидетельству Сыма Цяня (гл. «Чжоу бэнь цзи», «Основные записи [о деяниях] Чжоу»), вассалы Шан-Инь массово переходили на сторону чжоусцев, иньская армия была полностью деморализована.

Более того, выяснилось, что «парад планет» имел место и раньше: в 1593 и 1576 до н.э., что точно совпадает с временем прихода к власти легендарной дин. Ся и Шан-Инь, указанном в традиц. кит. историографии. В новейших исследованиях (D.W. Pankenier) выдвигается гипотеза, что древние китайцы знали об этих небесных явлениях: вели постоянные (с нач. 2 тыс. до н.э.) астрономич. наблюдения и записывали их. Очевидно, что в культуре Чжоу имелись представления о цикличности (через 500 лет) смены правления и о тех, кто становился новыми избранниками Неба. Первыми такими личностями назывались Сань ван (Три царя; ср. Сань хуан) — Юй , Чэн Тан и совместно Вэнь-ван и У-ван, основатели соответственно дин. Ся, Шан-Инь и Чжоу. Органич. принадлежностью этих представлений являлась вера в то, что Небо заранее избирает носителя «небесного мандата», участвуя в его рождении. Мотив «чудесного зачатия» присутствует легендах о Трех царях (эпизоды вкушения матерями будущих государей чудесной пищи, их встречи наяву или во сне с божеств. персонажами либо фантастич. животными). В дальнейшем данный мотив превратился в обязательный элемент жизнеописаний основателей новых дин. Считалось также, что чудесное рождение носителя проявляется в его внешнем облике. За такие отличит. признаки принимались, в первую очередь необычное строение лица и отд. его черт (напр., «глаза с двойными зрачками»). А также детали внешности, отличающиеся от этнич. стереотипа монголоидной расы (густая борода, нос с горбинкой, рыжеватые волосы), аномалии в телосложении (слишком высокий рост, хромота), обладание «богатырской силой». В портретах легендарных историч. личностей, данных в историографич. и лит. произв., постоянно присутствуют и такие «чудесные» приметы, как черты лица, идущие от облика дракона (лун янь, «лик дракона», лун э, «лоб дракона», лун чжунь, «нос дракона»; см. Лун), сияние, исходящее от лица. Так, о Вэнь-ване, говорится, что он был ростом в 8 чи и 7 цуней (около 3 м), имел «лик дракона», птичий нос и четыре сосца на груди. Внешние признаки также активно использовались в последующ. историографич. традиции для подтверждения избранничества основателей династий Небом. Кроме того, взгляды на облик носителя «небесного мандата» привели к возникновению физиомантии (вера в существовании корреляций между человеком и космич. универсумом, к-рые находят отражение в чертах его лица) как самостоят. идейного течения, распространявшегося на любого человека. Концепция «небесного мандата» стимулировала формирование многих др. традиций и учений, связанных с гос. идеологией Китая, в первую очередь традиции знамений (см. Жуй ; Цзай ; Традиция знамений) и учения гань ин .

Есть немало свидетельств того, что, через 500 лет после возникновения Чжоу (т.е. в кон. периода Чунь-цю, 770-476 до н.э.) кит. общ-во вновь было охвачено ожиданием смены «небесного мандата». Не исключено, что очередным избранником Неба мыслился Конфуций . На это указывают его ожидание «небесных знаков» (см. Тай пин) и рассуждения философа Мэн Кэ (Мэн-цзы , 372?-390?), о том, что Учителя Куна отделяет от Вэнь-вана, как и Вэнь-вана от Чэн Тана, приблизительно 500 лет, и что должен появиться «истинный царь». В легендах о Конфуции содержатся эпизоды, сопоставимые с «чудесным рождением» (см. Культ Конфуция). Полностью воспринятая конфуцианством , концепция «небесного мандата» дополнилась в нем еще одним важным условием — «поддержка народом», т.е. провозглашалась ответственности правителя не только пред Небом, но и подданными.

Первые принципиальные изменения в тянь мин внес основатель империи Цинь (221-207 до н.э.) — император Цинь Ши-хуан (221-210), объявивший, что «небесный мандат» отдан Цинь навечно. Возможно, включение концепции тянь мин в гос. религию Цинь на какое-то время вывело ее из сферы интересов конф. ученых. На протяжении первого столетия империи Ранняя Хань (206 до н.э. — 8 н.э.) никто из известных конф. мыслителей того времени к ней не обращался. Даже Дун Чжун-шу (190?-120? до н.э.), бывший ярым сторонником идеи «воли Неба», являемый правителю через знамения (см. Традиция знамений).

Новый всплеск популярности концепции «небесного мандата» и этап ее концептуального развития соотносятся с концом I в. до н.э. — началом I в. н.э., т.е. с периодами деградации правящего режима Ранней Хань, гос. переворотом, совершенном Ван Маном (дин. Синь, 8-25) и реставрацией Хань (империя Поздняя Хань, 25-220). Вначале она использовалась для упрочения правящего режима: в т.ч. высказывания Куан Хэна , что царствующий монарх является носителем «небесного мандата». В преддверье переворота Ван Мана (45 до н.э. — 23 н.э.) многие политики и ученые, напротив, доказывали, что Хань утратила право на державную власть. Зачинателем таких настроений стал Лю Сян (77-6 до н.э.), впервые после эпохи Чжоу напомнивший о том, что, согласно заветам мудрецов древности, «небесный мандат» никогда не дается навечно одной дин. В 5 н.э. Ся Хэ-лян (?-5) уже открыто заявил о необходимости обновления мандата для правящей дин. Во время регентства Ван Мана (6-8), на его имя непрерывно подавались доклады с требованием его восшествия на трон. В начале дин. Синь широкое распространение получило анонимное соч. «Фу мин» («Благой мандат»), в к-ром обосновывалась правомерность гос. переворота и легитимность новой дин. Однако, как только стала очевидной несостоятельность задуманных Ван Ма-ном соц.-экономич. преобразований, в кит. общ-ве возобладало убеждение, что Ван Ман, напротив, нарушил волю Неба и незаконно посягнул на «небесный мандат», принадлежавший Хань. Таким истолкование тянь мин воспользовались не только принц Лю Сю (6 до н.э. — 57 н.э.), реставрировавший Хань (император Гуан-у-ди, 25-57), но и сепаратистки настроенные сановники. Самый яркий пример — попытка создания собств. гос-ва, предпринятая в Сычуани (на юго-зап. периферии страны) Гунсунь Шу (?-36). Причем, Лю Сю и Гунсунь Шу нередко апеллировали к одним и тем же знамениям, истолковывая их в свою пользу. Мятеж в Сычуани и сама возможность различных трактовок знамений, побудили ученых и мыслителей I в. пересмотреть взгляды на тянь мин: они доказывали, что воля Неба вообще недоступна пониманию человека, а потому «небесный мандат» не поддается определению, а тем более обсуждению подданными. Об этом говорится в трактате «Ван мин лунь» («Рассуждения о судьбе/мандате правителя») Бань Бяо (3-54). Таких же взглядов на тянь мин придерживался и его сын Бань Гу (32-92), сост. первого в истории Китая офиц. историографич. соч. (дин. истории) «Хань шу» («Книга [об эпохе] Хань»).

Новое обострение кризисной ситуации в стране (заключит. треть II в.) и политич. амбиции клана Цао, претендовавшего на верховную власть, привели к очередному оживлению тянь мин. Ею открыто воспользовался Цао Пи (Цао Пэй, 187-226) при низложении последнего императора Хань (Сянь-ди, 189-220) и провозглашения собств. гос-ва (Вэй, 220-265). Создание царства Вэй стимулировало окончательный административно-территориальный раскол Китая (период Троецарствия, Сань-го, 220-280), за к-рым последовала череда новых бедствий и испытаний, экспансия некит. народностей. До конца VI в. на Юге непрерывно происходили гос. (смена правящих режимов) и дворцовые (насильственная смена монархов в рамках одной дин.) перевороты. Концепция «небесного мандата» окончательно превратилась в гл. способ легитимации любого типа переворотов, легкость ее использования была обусловлена еще и тем, что от претендента на трон не требовалось предъявления каких-либо веществ. доказательств (напр., обладание неким сакральным предметом) правомочности его притязаний. Его претензии проверялись самим ходом событий. Если поднятый «носителем небесного мандата» мятеж быстро подавлялся правительств. войсками, этот человек объявлялся «злодеем», «изменником» и отправлялся на плаху. Если же вождю повстанцев удавалось дойти до столицы, взять ее штурмом и захватить имп. резиденцию, то он признавался законным монархом. Вспомогательную роль в механизме переворота играла модель «добровольного отказа от трона», освященная авторитетами совершенномудрых государей Яо и Шуня (легенда о добровольном отказе Яо от трона в пользу Шуня). Она использовалась в тех случаях, когда у претендента на державную власть возникала возможность возвести на трон государя-марионетку, чаще всего ребенка, к-рый и «передавал» ему бразды правления страною. В последующ. эпохи концепция «небесного мандата» играла неоднозначную роль. С одной стороны, она, стимулировала амбиции и мятежные настроения принцев крови, сановников и генералов, словом, всех тех, кто имел возможность поднять восстание против действующей власти. С др. стороны, она превратилась в краеугольный камень идеологии кит. имперского общ-ва. Каждый кит. правитель, еще будучи наследником престола, привыкал к мысли, что «мандат Неба не вечен». Существует т. зр. (D. Bodde), что кит. имперская государственность обязана своим исключительным долгожительством именно концепции «небесного мандата».

Концепция «небесного мандата» была использована также в ходе формирования маньчж. государственности и утверждения последней кит. империи Цин (1644-1911). Основатель первого маньчж. гос-ва (Поздняя Цзинь, 1616-1636) хан Нурхаци (?-1626) доказывал, что находящаяся у власти в Китае дин. (1368-1644) утратила право на верховную власть, и что Небо, как и во времена Шан-Инь, доверило спасение Поднебесной «малому народу». Нурхаци назвал свое правление «временем принятия Небесного мандата». Маньчжуры привнесли в концепцию тянь мин принципиальную новацию: идею о том, что «небесный мандат» может передаваться не только в пределах кит. этноса, но и вручаться представителям др. народностей. Вполне возможно, что такая идея использовалась и раньше — чжурчжэнями, монголами при завоевании ими Китая (XII-XIII вв.). Гос. религия этих народностей, исходно принадлежавших к центр.-азиат. миру, базировалась на культе Неба (тенгризм), в котором Оно также служило источником верховной власти. В этом случае становятся понятнее многие историко-политич. реалии того времени, в т.ч., прецеденты перехода на сторону завоевателей кит. политиков и военачальников.

Т.о. тянь мин является одним из самых сложных и противоречивых феноменов духовной и религ. жизни Китая, генезис и эволюция к-рого проходили под влиянием целого спектра различных факторов, включая природные явления, историко-политич. события, естеств. знания и религ. представления.

Источники:
Бань Бяо. Ван мин лунь (Рассуждения о судьбе/мандате правителя) // Цюань шан гу Сань дай Цинь Хань Саньго Лючао вэнь (Полное собрание прозы-вэнь, начиная с глубокой древности и периодов Трех династий, Цинь, Хань, Троецарствия и Шести династий). Т. 1 / Сост. Янь Кэ-цзюнь. Пекин, 1987, с. 599-600; Сыма Цянь. Ши цзи (Исторические записки) // Эр ши у ши (25 династийных историй). Т.1. Шанхай, 1988; Шу цзин цзи чжуань (Комплексная версия «Канона исторических писаний») Цз. 5-6 / Коммент. Цай Шэнь // Сы шу у цзин (Четверокнижие и пятиканоние). Т. 1. Тяньцзинь, 1989; Древнекитайская философия. Т. 1. М., 1972, с. 111-113; Сыма Цянь. Исторические записки («Ши цзи»). Т. I / Пер. с кит. и коммент. Р.В. Вяткина и В.С. Таскина. М., 1972; Karlgren B. The Book of Documents // Bulletin of the Museum of Far Eastern Antiquities. Stockholm, XXII (1950), p. 39-65; Legge J. The Shu King Or Book of Historical Documents (Repr.). L., 2003, p. 97-194.

Литература:
Кравцова М.Е. История культуры Китая. Уч. пос. СПб., 2003, с. 145-147; Крил Х.Г. Становление государственной власти в Китае. Империя Западная Чжоу. СПб., 2001, с. 65-78; Кульпин Э.С. Человек и природа в Китае. М., 1990, с. 37-49; Пан Т.А. Концепция Неба у ранних маньчжур // Altaica. VIII. М., 2003; она же. Маньчжурские письменные памятники по истории и культуре империи Цин, XVII-XVIII вв. СПб., 2006; Рифтин Б.Л. От мифа к роману. Эволюция изображения персонажа в китайской литературе. М., 1979; Bodde D. Essays on Chinese Civilization. Princeton, 1981, p. 163-167; The Cambridge History of China. Vol. 1. The Ch’in and Han Empires, 221 B.C. — A.D. 220 / Ed. by D. Twitchett and M. Loewe. Cambridge, 1986, р. 710-713; Encyclopedia of Confucianism. Vol. 2. L., 2003, р. 609-611; Krache E.A. The Chinese and the Art of Government // The Legacy of China / Ed. by R. Dawson. Oxford, 1964; Levan C. Managing Heaven’ Mandate, Coded Communications in the Accession of Ts’ao Pei. A.D. 220//Ancient China. Studies in Early Civilization. Hong-kong, 1978; Munro D.J. The Concept of Man in Early China. Stanford, 1969, p. 84-90; Nivison D.S. An Interpretation of the “Shao gao” // Early China. 20 (1995); Pankenier D.W. The Cosmo-Political Background of Heaven’s Mandate // Early China. 20 (1995); Shaugnessy E.L. Shang shu // Early Chinese Texts: A Bibliographical Guide / Ed. by M. Loewe. Berkeley, 1993; Yang C.K. Operation on the Mandate of Heaven // Yang C.K. Religion in Chinese Society. Los Angeles, 1961.

Ст. опубл.: Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / Гл. ред. М.Л.Титаренко; Ин-т Дальнего Востока. - М.: Вост. лит., 2006 - . Т. 2. Мифология. Религия / ред. М.Л.Титаренко, Б.Л.Рифтин, А.И.Кобзев, А.Е.Лукьянов, Д.Г.Главева, С.М.Аникеева. - 2007. - 869 с. С. 614-618.

О власти от Неба в Китае и России

Политика – это вопрос власти. Власть управляет процессами взаимодействия людей. Источников власти три: Земля, сам Человек и Небо. Порядок взаимоотношений людей, определяемый природой среды обитания (географическим положением на планете Земля) есть удел геополитики. Когда одна группа людей подчиняет себе поведение других людей по своеволию человека – это заурядная политология. Небополитика же – это вопрос власти по Воле Неба.

Воля Неба окутывает пространство Земли вместе с человеком невидимым покровом времени. Время троично: как длительность процессов (греч. хронос ); как порядок следования событий по кругу восходов и закатов (греч. циклос ); и как благоприятный момент – фаза в периодическом процессе приливов и отливов (греч. кайрос ). Вот и Воля Неба троична как амплитуда (размах), частота (вал) и фаза (гребень) волны времени. Сумма волн разных периодов и есть история земной жизни людей под звездным небом Мироздания.

Воля Неба (Закон Мироздания) зашифрована кодом перемен .

Код перемен лишь четами (– –) и нечетами (-) числа в наборе из 64-х кодовых слов (гексаграмм) фиксирует изменчивость живой и неживой природы, будь то генетика, строение атома или мировая история. Древние тайновидцы учили: «Что внизу, то и вверху».

И если Сила Неба абсолютно трансцендентна, находится за пределами человеческого сознания и неподвластна опыту, то Воля Неба, в силу троичности проявления , может быть либо исчислена по трем координатам времени, либо восстановлена рассудком по признакам сущности инструментами разведки.

В чете расшифровкой Воли Неба занимается каббала евреев. Каббала – это алгебра мысли для толкования Закона Мироздания.

В нечете тайнами Воли Неба занимаются китайские даосы. Путь Неба (Дао ) они толкуют через Закон Перемен (не путать с Книгой Перемен «И Цзин» , которая, как и масса книг по каббале, выступает не источником, а легендой прикрытия скрытых «ключей от Неба»). Непосвященные веками исследуют «Книгу Перемен», посвященные же работают не с Книгой, а с самим Кодом Перемен (кит. ЧжоуИ ).

Вскрытием же ключей к «штрих коду» Перемен из вне лишь по проявленным разведывательным признакам откровенным взглядом сверху занимается возникшая в начале XXI века в России система взглядов с дерзким именем небополитика.

Если же тем или иным из трех способов установлено на какой волне истории и в каком периоде «возвращения на круги своя» происходят события текущей политики, то по подсказкам величия или унижения предков можно строить будущее не на авось, и не от большого ума со свободой лукавого выбора дальнейшего пути, а по твердой стезе грядущих перемен установленной Воли Неба.

И если расчет наката волны был верным, то вся Вселенная своими энергиями будет способствовать успеху самых малых усилий в осуществлении намерений и возможностей правителя, чудесным образом усиливая старания людей в их трудах и заботах.

Волны энергии, приходящие из Космоса, в видимой части называются Свет (кит. Мин ); а в невидимой – Дух (кит. Цзиншэнь ).

Однако такое чудо требует инициации: установления резонанса между волей правителя и Волей Неба. Обретение правителем резонансно-волновой поддержки «небесных сфер» делает его «Царем Правды». Для чего правитель должен сначала установить контакт с Небом (кит. Тянь ), затем стяжать благодать Духа Истины (кит. Шэнь ) и, наконец, обрести Дух Победы на земле (кит. Цзин ).

Заземлив через себя порождающую Силу Неба (кит. Тяньмин ), правителю открывается правда Воли Неба (кит. Тяньи ), ибо правда (которая у каждого своя) выступает формой, которая в человеке объемлет исходящий от Неба Дух Истины. То есть, Дух Истины снисходит на людей не иначе, как Правда Жизни. Вот и философы утверждают, что «форма существенна, а сущность – формирована, так или иначе, в зависимости и от формы» (Ленин).

Благодать Духа Истины инициировав в правителе Дух Победы есть явленная Добродетель (кит. ДаоДэ ). Добродетель – это «меч Духа» , который «Царь Правды» олицетворяет: отцовской опекой семьи народов, мудростью поучений и расправой над нерадивыми .

Добродетель «Царя Правды» приводит страну к гармонии – слаженной соразмерности неравновеликих частей: в элите наверху, аппарате управления по центру и широких массах народа внизу.

Результатом гармонии, её законченным выражением, выступает мирное состояние общества в радости взаимосвязей с природой.

А радость достойной жизни в гармонии с обществом и природой есть и мечта людей, и цель правления.

Если же в управлении страной преследуется иная цель чем гармония с природой и обществом, то состояние Духа и активная добродетель правителя второстепенны. Главы демократических государств приходят и уходят. Идеал свободы не связан с Небом, а поведение людей регулируется манипулированием их желаниями.

Небесное духовно, но человек-то живет на земле, а земное – материально. Поэтому троичная гармония: небо – человек – земля при наведении порядка требует от правителя слаженного сочетания духовного с материальным. Вот и получение правителем «мандата неба» возможно лишь через обмен духовного на материальное .

Получить «мандат неба» (кит. Тяньмин ) можно не иначе как в соответствии с Законом Перемен. А по Закону Перемен только Восток одолевает Центр Земли, занятый Срединным государством желтых людей (ханьцев); зелёное Древо Жизни прорастает желтую почву; Восточное Правильное Учение (кит. Дунчжэнцзяо ) светом Духа Истины озаряет сугубый прагматизм китайской культуры.

Поэтому и «прививку» Духа Шэнь на ствол совокупной мощи Китая, основатель новой династии, взявшийся за осуществление Китайской Мечты о возрождении величия нации, может получить не иначе как от России, которая в Поднебесной ориентации (так же, как зеркально видит Землю с орбиты спутник видовой разведки) расположена к Востоку от китайского «Пупа Земли».
Зелёное Древо Жизни Востока одолевает желтую почву Центра с презрением к металлу Запада

Поэтому и официальное заявление о том, что «Китай в XXI веке не мыслит своего развития без России» имеет и духовный смысл.

В 2012 году черного дракона новый лидер КНР Си Цзиньпин, приняв пост «исполняющего обязанности императора» династии «Гун» (общая), основателем которой будет объявлен Мао Цзэдун, первым делом озаботился получением «мандата неба», абсолютно необходимого для претворения в жизнь Китайской Мечты. Если же «мандат неба» Си Цзиньпин не получит, то его правление будет таким же, как и его предшественников, с властью от людей сроком на 10 лет, а страна с вершины малого процветания (сяокан ) в 2020 году вместо начала перехода в цикл Великого Единения (Датун ) может сорваться в начало повторного витка хаоса раздробленности.

Намек на духовный смысл китайско-российских отношений в XXI веке Си Цзиньпин сделал в ходе своего первого зарубежного визита в Москву в марте 2013 года, предложив в речи в МГИМО вспомнить «Великий Чайный Путь » (Ваньли Ча Да о) между Китаем и Россией. При этом, применив в имени иероглиф «Дао » Си Цзиньпин исподволь сказал о Небесном Пути ценностей наших не западных цивилизаций. Но ни в кремлевских коридорах власти, ни в МИДе, ни в официальном китаеведении, ни в отделе Внешних церковных связей Московского Патриархата намек Си не поняли.

Тогда, спустя полгода в Астане Си Цзиньпин выдвинул идею «Нового Шелкового Пути » (Сычоу чжи Лу ) из Китая в Германию. При этом, применив иероглиф «Лу » (дорога) Си исподволь сказал лишь об экономических интересах участников проекта.

Не прошло и двух лет, как российские власти вдруг осознали серьезность доктрины осуществления Китайской Мечты с именем «Один Пояс, Один Путь» и стали искать себе место в грандиозных планах глобализации по-китайски как «сообществе народов единой судьбы». В Московской Патриархии вспомнили про Чайный путь, и Патриарх Кирилл, где-то в коридорах Кремля подарил Си самовар. А президент Путин В.В. уже в тронном зале династии Романовых под «Всевидящим Оком» наградил Си Цзиньпина орденом Андрея Первозванного (от Петра I имеющего западные масонские корни).

Напрасные хлопоты с прививкой Китаю Духа Истины, ибо все символы сугубо земные

При этом ни Кирилл, ни Путин в символах процедуры не смогли подняться на уровень сакрального (сакральное же это всё то, что связывает мир видимый с миром невидимым). Тогда как из практики инициации резонанса с Волей Неба доподлинно известно, что прививка Духа («мандат неба») требует либо сакрального действия в сакральном месте, либо передачи сакрального предмета.

Вот так концептуальные власти Китая обманулись в искренней надежде получить духовную поддержку от официальных светских и церковных властей Новой России демократического выбора.

Здесь следует напомнить исторические примеры получения китайскими императорами «мандата неба» от вероучений Востока.

Так, Тай-цзун «образцовый император» династии Тан, который для группы Си служит примером для копирования успешного установления гармонии с природой и обществом, «мандат неба» получил от Восточного Правильного Учения, которое в VII веке представляли несториане (Ассирийская церковь Востока).

Основатель династии Юань, внук Чингисхана Хубилай, достигший под эгидой Китая максимальных размеров Единого государства народов не западных цивилизаций (Йехэ монгол Улус), в XIII веке «мандат неба» получил от тибетских лам, обменявшись с Пагба-ламой символами духовной и светской власти (наставник – покровитель). Хубилай был возведен Пагба-ламой в духовное звание, а Пагба-лама получил от Хубилая ярлык на правление и стал первым теократическим монархом Тибета.

Основатель Нового Китая Мао Цзэдун в январе 1950 г. «мандат неба» для народной власти получил от Сталина – духовного лидера Социалистического лагеря, охватом полностью повторившего Единое государство Чингисхана. Сакральное действие проходило в Мавзолее Ленина, куда Сталин и Мао пришли с клятвой верности великому делу освобождения труда и счастья для всех.

Теперь Си Цзиньпин, объявив на XIX съезде цель своей власти как «строительство социализма с китайской спецификой новой эпохи» по сути заявил о «смене вех», что требует нового «мандата неба». И получить этот «мандат неба» нужно не позднее 2020 г.

Процедуру стратегического взаимодействия России и Китая на предмет «мандата неба» небополитики видят в варианте передачи Си Цзиньпину в Москве сакрального предмета с получением от Китая взамен признания лидера России в статусе Царя Правды с соответствующим снятием всех ограничений на инвестиции.

Такой предмет – это полный набор девяти белых нефритовых мечей Торжества Духа династии Хань (I в.) – имеется в России у потомков выходцев из Орды князей Юсуповых. Символика такова: Белый цвет символизирует гармонию, нефрит – твердость духа, а число девять – полноту круговорота энергии «Великого Дао».

По ордынскому достоинству Юсуповы короновали трех Российских императоров династии Романовых и имеют статус, необходимый для инициации церемонии. Передача же сакрального предмета (мечей-символов духовной силы) Си Цзиньпину должна происходить в сакральном месте по сакральной процедуре.

Таким сакральным местом в Московском Кремле является церковь Ризоположения, воздвигнутая в XV в. по старому канону Восточного Правильного Учения до русского раскола XVII века.

В этой церкви русские цари проводили ночь в молитвах перед коронацией и уже в Духе утром шли на официальную церемонию.

Поэтому сама сакральная процедура передачи Си Цзиньпину древних даосских нефритовых символов круговорота Духовной Силы может быть проведена с участием главы Русской Православной Старообрядческой Церкви митрополита Корнилия.

При этом собственно вручение мечей Си Цзиньпину под разрешительную молитву Корнилия производит российский лидер.

Таким образом произойдет то, что благодатью Духа, наконец, упорядочит российско-китайские отношения в Законе Мироздания и переведет стратегическое взаимодействие с уровня интересов экономики и финансов на уровень соединяющих ценностей этики и культуры семьи народов единой судьбы .

Даосское «Оружие сознания» - девять нефритовых символов Духа

Речь о знаменитой и не раз уже упоминавшейся раннечжоуской теории мандата Неба. Шанцы не были знакомы с обожествлением Неба, да и сам знак тянь («небо») в их текстах практически не отличался от знака да («большой», «великий»), а тот же знак с дополнительной горизонтальной чертой снизу («великий на земле») использовался для обозначения понятия «ван».

Общая идея всей этой графики, как на то в свое время обратил внимание Г. Крил, в том, что «великий» (ван) связан одновременно и с землей, и с небом, где обитают предки. Иными словами, шанское небо (с малой буквы) было лишь местожительством божественных предков и в качестве такового графически ассоциировалось с великим посредником между земными реалиями и божественным могуществом предков, т.е. с ваном.

Чжоусцы заимствовали у шанцев важнейшие принципы духовной культуры, мироустройства и мировоззрения, ибо альтернативы у них просто не было. Вместе со всем прочим в духовную культуру Чжоу пришла и потребность получить санкцию свыше, ибо только она может дать им легитимность. Стремление к обретению такого рода санкции хорошо видно на примере У-вана, который сетовал на то, что он не ощущает небесного благоволения. Страх перед внешними силами, покровительствовавшими шанцам, сыграл, видимо, немалую роль в его стремлении сохранить после победы общность и протогосударство Шан, пусть даже при контроле со стороны чжоусцев.

Ситуация резко изменилась после начала мятежа. В главе «Шуцзина», где, как уже упоминалось, наиболее полно рассказано о нем и сопутствующих ему обстоятельствах, также рефреном звучат фразы о том, что немилостивое Небо наслало беду на дом Чжоу, что нельзя пренебрегать указаниями Шанди, что воля Неба неизвестна и, наконец, что мандат Неба нелегко удержать.

В других главах «Шуцзина», стоящих в тексте рядом с «Да гао» и, по общему мнению, одновременных с ней, идея о мандате Неба развивается более обстоятельно. Так, в «Шао гао», где воспроизведен текст выступления Чжоу-гуна перед перемещенными в район p. Ло шанцами уже после подавления мятежа, сказано, что августейшее Небо и Шанди склонны изменять свой мандат: прежде им владели правители Ся, но затем утратили его, потом им стали владеть правители Инь - и тоже потеряли, так что факт остается фактом - теперь мандат в руках чжоуского вана. Аналогичные идеи изложены в главах «До ши» и «До фан».

Если развернуть всю сопровождавшую их аргументацию, то суть ее сведется примерно к следующему. Некогда Небо дало приказ (мандат) управлять Поднебесной династии Ся, но ее правители оказались не на высоте, и Небо изменило свое решение, дав мандат шанскому Чэн Тану. Затем не на высоте оказался Чжоу Синь, и Небо снова изменило свое решение, вручив мандат чжоуским правителям. Отсюда явствует, что чжоуские ваны управляют Поднебесной не по праву голой силы и успешного завоевания. Напротив, они успешно воюют и одолевают противника именно потому, что за ними - Великое Небо.

Из текста «Шуцзина» явствует, что идея о мандате Неба была обстоятельно сформулирована именно в связи с мятежом (в «Шао гао» она лишь намечена пунктирно, без всякой аргументации, в последующих главах - «До ши» и «До фан» - обстоятельно аргументирована). Все три главы написаны в связи с акциями Чжоу-гуна или прямо от его имени. И это естественно: поскольку Чэн-ван в те годы был еще подростком, руководил чжоусцами и вторично усмирял шанцев именно Чжоу-гун, что необходимо специально подчеркнуть, ибо слова о мандате Неба в «Шао гао» вложены в его уста.

Похоже на то, что вся аргументация была выдвинута и разработана самим Чжоу-гуном. Конечно, можно было бы, приняв во внимание сравнительно более позднее время составления даже первого слоя «Шуцзина», предположить, что она, как и стоящая в центре ее идея небесного мандата, была разработана позже и включена в соответствующие главы задним числом - подобного рода примеров в древнекитайских текстах с их назидательной ориентацией более чем достаточно.

К счастью, в распоряжении исследователей есть аутентичный документ - надпись на бронзовом сосуде «Да Юй дин», датируемая временем правления сына Чэн-вана, Кан-вана (1004-967 гг. до н.э. - по Чэнь Мэн-цзя). В ней содержится следующая фраза: «Великий и славный Вэнь-ван получил великий мандат Неба». Из этого неопровержимо явствует, что для сына Чэн- вана идея о мандате была уже устоявшейся и само собой разумеющейся. Таким образом, можно с достаточной уверенностью утверждать, что идея мандата Неба была сформулирована на рубеже XI-X вв. до н.э., т.е. вскоре после завоевания и, скорей всего, после вторичного поражения шанцев. А коль скоро так, то нет серьезных оснований сомневаться, что выдвинул и разработал ее именно Чжоу-гун, быть может, не один.

Сакрально-политическая теория подобного рода была жизненно важна для чжоусцев и всего населения бассейна Хуанхэ, включая самих шанцев, к которым Чжоу-гун с ее изложением прежде всего и обратился. Она давала чжоусцам право на власть в Поднебесной, легитимировав его в терминах и понятиях привычной для всего региона шанской политической культуры.

Весьма существенно, что чжоусцы не создавали новых политических принципов, не противопоставляли какой-то собственной, своей политической культуры прежней. Напротив, они убеждали шанцев шанскими же доводами, для чего, собственно, и использовали попеременно и практически в одинаковом смысле, в аналогичной позиции и идею о предках шан-ди в ее уже существенно трансформированном виде (Шанди), и Небо, к которому в Шан как к божественной силе не относились, но которое тем не менее фигурировало там в ритуальной практике в качестве местожительства шан-ди.

Чжоу-гун, лучше других осознававший ситуацию, не мог не быть в числе авторов подобного рода идеи. Но мало того, что он умело побил шанцев их же оружием, причем в той сфере сакрально-духовного и ритуально-политического, где их традиции и позиции были неизмеримо сильнее чжоуских. Заслуга его и его окружения в том, что идея мандата Неба не только сделала власть чжоуского вана легитимной, но и придала ей независимость от Шан и шанских предков, сохраняя должный пиетет перед ними и не порывая с чтимой традицией. Разберемся, как все это произошло.

Идентифицировав вчера еще только шанских, а теперь уже как бы общих, всекитайских предков шан-ди с их местопребыванием, Небом, чжоусцы никак не погрешили против традиции: своих предков считали живущими на Небе и сами шанцы. Но результатом был важный сдвиг в сакрально-духовных представлениях.

Постоянно употребляя оба термина и имея в виду обе высшие инстанции параллельно и во взаимозаменяемом контексте, чжоусцы подготавливали общественное мнение к тому, что коль скоро Великие Предки, быть может, даже в новой интерпретации Великий Первопредок (Шанди), и Великое Небо одно и то же, то почему бы не предпочесть именно Небо как безликую абстрактную божественную силу, которой и принадлежит бесспорное право ведать делами на земле, поступками людей.

Действуя таким образом, причем, насколько можно понять из анализа текстов «Шуцзина», планомерно и постепенно, Чжоу-гун сумел заставить общественное мнение принять новую трактовку - благо политическая позиция ослабленных перемещением шанцев тому способствовала. Как говорится, и овцы целы, и волки сыты. Но это было далеко не все. Скорей напротив, был заложен лишь фундамент для мощного идеологического сооружения, ставшего со временем бастионом легитимности Чжоу.

Первым следствием из предложенного чжоусцами перемещения акцента на Небо стала независимость чжоуского вана и всей династии от шанских предков. Вместо родственно-генетической связи с небожителями по шанскому стандарту стала оформляться адаптивная связь между Небом и правителем, в данном случае чжоуским. Небо как высший символ всего божественного заняло позиции обожествленных родовых предков и, как следствие, начало выступать в функции великого Отца живущего на земле правителя, а правитель соответственно стал Сыном Неба.

На смену реальным родственным контактам пришли адаптивные. Все хорошо сознавали, что понятие «Сын Неба» лишь аллегорически связывает правителя родственными узами с Небом. На первый взгляд это могло несколько снизить уровень сакральности позиции правителя. На деле все произошло как раз наоборот.

Можно сказать, что вторым важным следствием идеологических усилий Чжоу-гуна было возвышение чжоуского вана, упрочение его политической легитимности. Как бы развивая, совершенствуя нормы и принципы, традиции шанской политической культуры, Чжоу-гун исподволь, незаметно, но целеустремленно революционизировал их, используя свою трактовку во имя интересов дома Чжоу.

Коль скоро чжоуский ван, став Сыном Неба, уже был не столько наследником верхних предков, сколько ближайшей к Великому Небу персоной, обладателем врученного ему Небом «мандата» на управление Поднебесной, то и позиция его стала много более сакрально-возвышенной, в некотором смысле независимой. Великое Небо, дав ему «мандат», было теперь всегда с ним, за ним. Ван не нуждался больше, как то было в Шан, в регулярных контактах с предками, в постоянном обращении к ним с многочисленными просьбами.

Именно по этой важной причине ушли в прошлое гадания, во всяком случае с обращенными к предкам надписями - таковых в Чжоу не стало. Практика гаданий (как на костях и панцирях по шанскому методу, так и на стеблях тысячелистника - по чжоускому), правда, сохранилась. Но потеряв высшую свою сакральность, она стала достоянием достаточно многих, если не всех. Естественно, что сакральный статус гаданий при этом снизился.

Место их заняли обставлявшиеся все более пышным и тщательно разработанным ритуалом и церемониалом торжественные жертвоприношения Великому Небу, где главную роль всегда играл именно правитель, а также принявшие частный характер жертвоприношения клановым предкам в любой семье, любом клане, включая и клан правителя. От предков никакой реакции приносящие им жертву потомки более не ожидали, а сам факт жертвоприношения был десакрализован и обрел ритуально-этический смысл.

Что же касается Неба, то за ним оставили возможность проявить свою волю. В сложившейся в древнем Китае практике считалось, что коль скоро Небо никак себя не проявляет, оно удовлетворено. Если же случаются несчастья, неурожаи, бедствия, социальные или природные катаклизмы - это проявление неодобрения и недовольства Неба.

Со стороны может показаться, что столь прагматичная трактовка реакции Неба придает слишком большое значение роли случая. На деле опять-таки все как раз наоборот: реакция Неба ни в коей мере не случайна, она строго обусловлена. Иными словами, Небо реагирует тогда и так, когда и как люди того заслужили. А так как от имени людей выступает правитель-ван - что восходит, как упоминалось, к шанской традиции, - то неудивительно, что он несет за них ответственность.

Словом, если Небо чем-то недовольно и если оно это свое недовольство проявило, то это значит лишь одно: правитель плохо управляет вверенным ему народом и государством. Надо сказать, что все правители Китая вплоть до XX в. н.э. это хорошо сознавали и, как правило, соответствующим образом себя вели, делали из реакции Неба должные выводы (публично каялись, проводили или, напротив, отменяли реформы, готовы были даже покинуть трон). А задним числом историографы все это убедительно объясняли, хотя порой и достаточно субъективно. Они нередко выпячивали или затушевывали те или иные природные явления в зависимости от того, чего, с их точки зрения, заслуживал тот или иной правитель.

Что же было генеральным критерием, обусловливавшим ту или иную реакцию Неба и соответственно позицию историографов, трактовавших его волю?

Было ли Небо в глазах древних китайцев кем-то вроде капризного и своевольного деспота, казнившего одних и миловавшего других по своему произволу? Или же оно жестко руководствовалось некими важными принципами? Чжоусцы дали точный ответ на этот важный вопрос. И то, каким он был и как он был дан, тоже, судя по многим данным, следует считать заслугой Чжоу-гуна. Речь о принципе этического детерминанта.

Специально к встрече лидеров КНР и РФ в Уфе 09.06.15

Официальные лица РФ и КНР, а за ними и средства массовой информации, говорят о том, что в отношениях России и Китая не было периода лучше, чем нынешний. Однако это не так. Со всей очевидностью в начале 50-х годов ХХ века отношения были и крепче в общих интересах и искреннее в общих нематериальных ценностях. Тогда наши страны скреплял военно-политический союз, построенный на идеологии марксизма-ленинизма. Крепость союза была проверена войной в Корее 1950-1953 гг. В Китае эта война называлась «Войной сопротивления США и поддержки корейского народа». На суше её вели «китайские добровольцы». А СССР обеспечивал материально-техническое снабжение боевых действий народной армии и осуществлял авиационную поддержку «добровольцев» силами истребительно-авиационного корпуса. Однако наиболее важный аспект отношений состоял в том, что Мао Цзэдун получил от Сталина так называемый в китайской традиции «Мандат Неба» (тяньмин ) или иначе - космические основания на легитимное управление Поднебесной с передачей монополии права на власть по наследству следующим поколениям руководителей КПК (при том, что проигравшее гражданскую войну руководство Китайской республики это право потеряло и бежало на о. Тайвань).

В российском китаеведении подробно говорится о признаках потери властью «Мандата Неба». В традиции смена небесного мандата называется «гэ мин ». Ныне это слово используется для перевода европейского смысла «революция». Однако абсолютно умалчивается вопрос о том, как этот мандат власть получает. Так вот: по Закону Перемен занимающее Пуп Земли «Срединное государство» (Чжун Го ) может получить Мандат Неба для новой светской власти только через ритуал её признания духовными властями с Востока. Поскольку в китайской традиции компас - это «стрелка, показывающая на юг» (чжи нань чжень ), а ориентация сторон света в Поднебесной делается как бы взглядом не с земли, а с неба, то Восток дальнего зарубежья начинается сразу за западной границей собственно Китая и Старый Свет (Европа) по-китайски это «Восточный материк» (Дун далу ). А Новый Свет (Америка) это «Западный материк» (Си далу ). Поэтому и все герои-основатели правящих династии, будь то повстанцы, аристократы, генералы или даже иностранные завоеватели для добровольного подчинения народов Китая новой власти всегда искали духовного признания на Востоке. Так, например, в исторической памяти китайцев самый сильный «образцовый император» Тай-цзун династии Тан (VIIв) Мандат Неба получил от иерархов распространившейся в Персии, Средней Азии и Великой Степи христианской ереси несториан. Основатель монгольской династии Юань Великий хан Хубилай (XIIIв) Мандат Неба получил от «наставника государства» (ГоШи ) Пагба-ламы: пятого главы тибетской буддийской школы Сакья, взамен, с ярлыком от Хубилая, ставшего первым теократическим монархом Тибета. А основатель «красной династии» Мао Цзэдун Мандат Неба получил от теоретика и вождя ВКП (б) Сталина.

Внешними формами духовного признания начала «красной династии» было то, что Мао Цзэдун стал главным зарубежным гостем на 70-летии Сталина. В музыке гремел марш Москва-Пекин: «Сталин и Мао слушают нас». А в изобразительном искусстве появилось целое направление плаката «Дружбы народов». Однако космическое основание получения Мао Цзэдуном Мандата Неба было связано с обещанием Сталина и оправдавшейся уже после его смерти надеждой получения Китаем от СССР секрета ядерного оружия. Дело в том, что секрет взрывного высвобождение энергии атома урана в сакральном смысле связан с Зелёным Драконом - который в китайской традиции отвечает за подземные (магические) сокровища «мира невидимого». Поэтому получение КНР доступа к могущественным энергиям атомного ядра и есть главное основание получения Мао Мандата Неба не по внешней форме, а по существу.

Так или иначе, Мандат Неба традиционно увязан с наведением в Китае нового порядка, основанного на доверии Неба, заслуженного новым правителем («Сыном Неба» - ТяньЦзы ) путем создания для народа нравственного образца «ДаоДэ». А получение императором Мандата Неба не надо путать с конфуцианским ритуалом присяги чиновников и прочими обрядами вступления в должность.

Глава пятого поколения руководителей КНР Председатель Си Цзиньпин, в 2012 году на XVIII съезде КПК объявив Мечту Китая напрямую не связанную с идеями Мао Цзэдуна, для добровольного подчинения народа нуждается в подтверждении Мандата Неба, полученного Мао. Именно в поиске сакрального пути признания новых социалистических ценностей (цзячжи гуань ) своего замысла и состоит скрытый мотив уже двух встреч Си Цзиньпина с главой Русского православия (по-китайски - Восточного правильного учения) патриархом Кириллом (13.05.13 в Пекине и 08.05.15 в Москве). По скрытому от знания «просвещенной Европы» Закону Перемен: Восток одолевает Центр, а занятый Китаем Центр мира одолевает Север. Этим объясняется курс «возвращения на Север » появившийся в открытых документах КНР весной 2015 года. Где одоление Севера впервые распространено не только на гармонию мира по горизонтали (тайная доктрина 1993г. «Три Севера - Четыре моря»), но и на соответствие Воле Неба по вертикали. Что означает одоление: использование в интересах КНР «земли севера» (природных ресурсов Сибири); «человека севера» (креативных способностей людей, говорящих и думающих по-русски, творить новое небывалое); и «неба севера». При этом под «небом севера» следует понимать витающий под знаком созвездия Большой Медведицы (бэйдоу син ) русский дух первопроходцев : покорителей пространства и времени. Для того, чтобы без лишних заумных суждений пропаганды китайцы сердцем различили что это такое достаточно пустить в широкий прокат свежий (2015 года) фильм А. Мельника «Территория».

Тотем (родовой символ) России - медведь. Это собирательный образ постоянного поиска (ведения) скрытой правды жизни (меда), силы духа, чувства победителя, непредсказуемой хитрости, полного самозабвения и бесстрашия.

Тотем Китая - дракон: символ космического основания высшей власти, бездны и неудержимой силы стихии воды, которую нельзя остановить, но можно обуздать и направить на титанические дела.

В 2012 году китайский дракон вновь взлетел (появилась Мечта Китая о возрождении национального величия). В 2014 году русский медведь проснулся от спячки (вылез из берлоги вернул себе Крым). Для того чтобы в гармонии обуздать дракона и приручить медведя нужна третья сила. Такой необходимой для троичной гармонии третьей силой с Востока должен стать Казахстан с тотемом сокола: быстрой дозорной птицей, символом «золотого рода» Чингисхана. В преломлении к современной политической практике это значит, что именно Казахстан призван решить задачу мудрого посредника, который понимает общее будущее гармонии мира в связке трех сил семьи народов не западных цивилизаций. Что обеспечит Китаю на нематериальном плане подтверждение Мандата Неба от России. А России на материальном плане даст прикрытие совокупной мощью Китая её вынужденного противостояния с цивилизациями Запада.

Теперь о том, что конкретно нужно делать для достижения универсальной гармонии по горизонтали и вертикали (хэхэ ). Некоторые пояснения: в китайском языке слово Дух (цзиншэнь ) записывается двумя иероглифами. Иероглиф Цзин - это женский дух от матери земли. А иероглиф Шэнь - это мужской дух от небесного отца. В XIX веке начальник 13-ой русской духовной православной миссии в Пекине создатель китайско-русского словаря Палладий Кафаров толковал первую строчку Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово… и Слово было Бог» как: «В начале было Дао… и Дао был Шэнь». Так вот, Мандат Неба, полученный Мао Цзэдуном от Сталина был связан с духом Цзин в образе Зелёного Дракона. Теперь же Си Цзиньпину нужно получить Мандат Неба, связанный с духом Шэнь . В иерархии 9-ти китайских драконов речь идет о Черном Драконе, который в христианском каноне соответствует третьему ангельскому чину - Престолы.

09.05.15 после парада в честь 70-летия победы Советского народа над Германией в Москве президент России Путин чудесным образом стяжал этот Дух Шэнь, возглавив так называемый «Бессмертный (небесный) полк» предков, погибших на войне.

Теперь для передачи этого Духа Си Цзиньпину после парада 03.09.15 в честь 70-летия победы Китая в войне сопротивления Японии, обеим лидерам следует отправиться в Люйшунь (Порт-Артур), где возложить венок памяти русским и советским войнам, погибшим в войнах ХХ века с Японией (1904-1905 годов, и 1945 года), а также в войне в Корее 1950-1953 годов. Отдельный от Запада ритуал памяти павших предков покажет миру, что между Россией и Китаем, кроме прагматических интересов выгодной торговли оружием, нефтью и газом, существуют нематериальные ценности, связанные с Духом народов не западных цивилизаций. Это будет внешним проявлением формы гармонии мира. Передача же Си Цзиньпину Мандата Неба по существу в недалеком будущем будет связана с новой российской высокой социо-гуманитарной технологией управления Духом (технология инкогнито).

В случае, если такой ритуал памяти Духа предков на кладбище павших героев в Люйшуне, после парада в Пекине, состоится, то у Президента России и Председателя КНР появится зримый важный аргумент к сохранению результатов Победы во Второй Мировой войне для выступления на 70-ой юбилейной сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке.