Мартынов, николай соломонович. Убийство бизнесмена из подмосковья совершил отставной полковник гру

Ртставной майор, убивший на дуэли М. Ю. Лермонтова.

Сын пензенского помещика, полковника; родился в Н.-Новгороде, воспитывался с октября 1832 г. в Школе, откуда через три года выпущен корнетом в кавалергарды, 6 марта 1837 г. в чине поручика командирован на Кавказ, где участвовал в экспедиции генерала Вельяминова для заложения укреплений Новотроицкого и Михайловского, и награжден орденом св. Анны 3-й ст. с бантом. В апреле 1838 г. прибыл обратно в Кавалергардский полк; в следующем году зачислен по кавалерии ротмистром с прикомандированием к Гребенскому казачьему полку, а 23 февраля 1841 г. уволен в отставку по домашним обстоятельствам майором.

Мы не имеем сведений о пребывании Мартынова в кавалергардах, но кавказские его товарищи так о нем отзываются: "Мартынов был с виду добрый малый, недурен собою, очень занимался своей наружностью и любил дамское общество". По словам другого кавказца, Мартынов "был очень красивый молодой гвардейский офицер, высокого роста, блондин с выгнутым немного носом. Он был всегда очень любезен, весел, порядочно пел романсы, недурно писал стихи и все мечтал о чинах, орденах и думал не иначе как дослужиться на Кавказе до генеральского чина", но вдруг в 1841 г. вышел в отставку и "из веселого, светского, изящного молодого человека сделался каким-то дикарем: отрастил огромные бакенбарды, в простом черкесском костюме, с огромным кинжалом, нахлобученной белой папахой, вечно мрачный и молчаливый". Автор предполагает, что "причиною такого странного образа действий Мартынова было желание играть роль Печорина, героя тогдашнего времени, которого Мартынов, к несчастью, и действительно вполне олицетворил собою".

По воспоминаниям Я. И. Костенецкого, "в то время на Кавказе был особенный известный род изящных молодых людей - людей великосветских, считавших себя выше других по своим аристократическим манерам и светскому образованию, постоянно говоривших по-французски, развязных в обществе, ловких и смелых с женщинами и высокомерно презиравших весь остальной люд; все эти барчата с высоты своего величия гордо смотрели на нашего брата армейского офицера и сходились с нами разве только в экспедициях, где мы в свою очередь с сожалением на них смотрели и издевались над их аристократизмом. К этой категории принадлежала большая часть гвард. офицеров, ежегодно тогда посылаемых на Кавказ; к этой же категории принадлежал и Лермонтов, который, сверх того, и по характеру своему не любил дружиться с людьми: он всегда был высокомерен, едок и едва ли во всю жизнь имел хотя одного друга".

"Лермонтов, - свидетельствует князь А. И. Васильчиков, - был человек странного и вместе с тем заносчивого нрава... в нем было два человека: один - добродушный для небольшого кружка ближайших своих друзей и для тех немногих лиц, к которым он имел особенное уважение, другой - заносчивый и задорный для всех прочих его знакомых... Ко второму разряду принадлежал, по его понятиям, весь род человеческий, и он считал лучшим своим удовольствием подтрунивать и подшучивать над всякими мелкими и крупными странностями, преследуя их иногда шутливыми, а весьма часто и язвительными насмешками. Это настроение его ума и чувств было невыносимо для людей, которых он избрал целью своих придирок и колкостей без всякой видимой причины, а просто как предмет, над которым он изощрял свою наблюдательность".

Мы не можем здесь останавливаться на причинах, почему Лермонтов был таким, но должно признать, что действительно он таковым был.

Николай Мартынов познакомился с Лермонтовым в Юнкерской школе, куда они поступили почти в одно время. "Он (Лермонтов) был добрый человек от природы, но свет его окончательно испортил", - говорит Мартынов. Находясь с Лермонтовым "в весьма близких отношениях", он "имел случай неоднократно замечать, что все хорошие движения сердца, всякий порыв нежного чувства он старается так же тщательно в себе заглушать и скрывать от других, как другие стараются скрывать свои гнусные пороки".

Настоящей причиной дуэли считают ухаживание Лермонтова за сестрою Мартынова - Натальей и находящуюся в связи с этим "пропажу" известного письма.

Так ли это?

Едва ли подлежит сомнению, что Наталья Соломоновна нравилась Лермонтову, но нет никаких данных утверждать, чтобы родители ее и брат желали этого брака. Напротив, есть основания полагать, что родители не желали этого брака, следовательно, о том, что Николай Мартынов выступил в защиту чести сестры, не может быть и речи по той простой причине, что честь сестры никоим образом не была затронута.

История же "пропажи" письма следующая: 5 октября 1837 г. Николай Мартынов писал отцу в Пятигорск об окончании экспедиции, в которой принимал участие. В этом же письме он благодарил отца за присланные деньги. "Триста рублей, - пишет Мартынов, - которые вы мне послали через Лермонтова, получил, но писем никаких, потому что его обокрали в дороге, и деньги эти, вложенные в письме, также пропали; но он, само собою разумеется, отдал мне свои. Если вы помните содержание вашего письма, то сделайте одолжение - повторите; также и сестер попросите от меня..."

"Вся суть в том, - говорит П. И. Бартенев, - что письма от отца из Пятигорска в экспедицию на этот раз вовсе не было". По словам самого Мартынова, в 1837 г. Лермонтов из Пятигорска, где находилась семья Мартынова, отъезжая в экспедицию {где уже находился Николай Мартынов), взялся доставить пакет, в который Наталья Соломоновна вложила свой пятигорский дневник и письмо к брату. Прежде чем запечатать письмо, она предложила отцу своему - не захочет ли он также написать или приписать. Тот взял пакет и пошел с ним к себе в комнату, но ничего не написал, а только вложил деньги и, запечатав пакет, принес его назад для вручения Лермонтову, которому о деньгах ничего не было сказано. Поэтому, получив в октябре месяце от сына письмо, старик Мартынов удивлен был теми строками, в которых говорится о деньгах. Когда Николай Мартынов по возвращении из экспедиции в первый раз увиделся с отцом своим, тот выразил ему свое подозрение относительно Лермонтова и прибавил: "А я совсем забыл написать на пакете, что вложено 300 руб.". Словом, Мартыновы заподозрили Лермонтова в любопытстве узнать, что о нем пишут...

Подозрение осталось подозрением, но впоследствии, когда Лермонтов преследовал Мартынова насмешками, тот иногда намекал ему о письме, прибегая к таким намекам, чтобы избавиться от его приставаний.

"В объяснении с Лермонтовым по поводу пропажи письма Н. С. Мартынов сказал Л., что отец его не может себе объяснить этой истории, но что он (Н. С.) ответил отцу, что не допускает мысли о нескромности Л., на каковую ни один порядочный человек не способен. Лермонтов впоследствии говорил, что в течение этого объяснения порывался вызвать Н. С. М-ва, чувствуя иронию в его заступничестве, но не находил, к чему придраться.

В Пятигорске жило в то время семейство генерала Верзилина, состоявшее из матери и трех взрослых девиц, из которых Эмилия Александровна особенно отличалась красотою и остроумием. Это был единственный дом в Пятигорске, в котором почти ежедневно собиралась вся изящная молодежь пятигорских посетителей, в числе которых были Лермонтов и Мартынов.

Однажды в самом конце июня на вечере у Верзилиных Лермонтов и Мартынов, как обыкновенно, ухаживали за Эмилией Александровной.

"Я танцевала с Лермонтовым, - пишет она. - К нам присоединился молодой человек, который также отличался злоязычием, и принялись они вдвоем наперебой острить свой язык. Несмотря на мои предостережения, удержать их было трудно. Ничего особенно злого не говорили, но смешного много. Вот тут увидели Мартынова, разговаривающего очень любезно с младшей сестрой моей Надеждой, стоя у рояля, на котором играл кн. Трубецкой. Не выдержал Лермонтов и начал острить на его счет, называя его montagnard аu grand poignard (горец с большим кинжалом (фр.)) (Мартынов носил черкеску и замечательной величины кинжал). Надо же было так случиться, что, когда Трубецкой ударил последний аккорд, слово poignard раздалось по всей зале. Мартынов побледнел, закусил губы, глаза его сверкнули гневом; он подошел к нам и голосом, весьма сдержанным, сказал Лермонтову: "Сколько раз просил я вас оставить свои шутки при дамах" - и так быстро отвернулся и отошел прочь, что не дал и опомниться Лермонтову; а на мое замечание: "Язык враг мой" - М. Ю. отвечал спокойно: "Се n"est fieri, demain nous serons bons amis" ("Это ничего, завтра мы опять будем друзьями" (фр.)). Танцы продолжались, и я думала, что тем кончилась вся ссора".

Но этим ссора не кончилась. При выходе из дома Верзилиных Мартынов взял Лермонтова под руку и пошел с ним рядом по бульвару. "Je vous ai prevenu, Lermontow, que je ne souffrirais plus vos sarcasmes dans le monde, et cependant vous recommencez de nouveau" ("Вы знаете, Лермонтов, что я очень долго выносил ваши шутки, продолжающиеся, несмотря на неоднократное мое требование, чтобы вы их прекратили" (фр.)), - сказал Мартынов и добавил по-русски: "Я тебя заставлю перестать". "Но ведь ты знаешь, Мартынов, что я дуэли не боюсь и от нее никогда не откажусь: значит, вместо пустых угроз тебе лучше действовать", - ответил Лермонтов. "Ну, в таком случае завтра у вас будут мои секунданты", - сказал Мартынов и отправился домой, куда пригласил Глебова, которому поручил на другое утро вызвать Лермонтова. На другой день тот сообщил Мартынову, что вызов его принят и что Лермонтов секундантом своим выбрал князя Васильчикова.

Почти в таких же выражениях передает разговор на бульваре и Васильчиков. "Выходя из дома на улицу, - говорит он, - Мартынов подошел к Лермонтову и сказал ему очень тихим и ровным голосом по-французски: "Вы знаете, Лермонтов, что я очень часто терпел ваши шутки, но не люблю, чтобы их повторяли при дамах", - на что Лермонтов таким же спокойным тоном отвечал: "А если не любите, то потребуйте у меня удовлетворения". Мы, - продолжает Васильчиков, - считали эту ссору ничтожною и уверены были, что она кончится примирением".

Считать ссору, в конце которой произнесено слово удовлетворение ничтожною, - более чем легкомысленно. Однако, будь князь Васильчиков и прочие присутствовавшие при разговоре Мартынова с Лермонтовым на улице лишь очевидцами - то или иное их отношение к этому разговору могло не иметь особого значения. Совершенно иначе обязаны мы отнестись к тому же Васильчикову, М. П. Глебову, А. А. Столыпину и князю С. В. Трубецкому, когда они приняли на себя обязанности секундантов.

За исключением князя Васильчикова никто из секундантов не оставил нам рассказа о дуэли; рассказ Васильчикова составлен много лет спустя после печального события, и вызван этот рассказ настоянием Мартынова. Остается судебное дело. К нему следует, как мы увидим ниже, относиться еще с большей осторожностью, чем к рассказу Васильчикова, ибо подсудимые (Мартынов, Васильчиков и Глебов) имели полную возможность сговариваться в своих показаниях.

Продолжаем рассказ князя Васильчикова: несмотря на уверенность, что ссора кончится примирением, "тем не менее все мы, и в особенности М. П. Глебов, истощили в течение трех дней наши миролюбивые усилия без всякого успеха. Хотя форменный вызов на дуэль и последовал от Мартынова, но всякий согласится, что вышеприведенные слова Лермонтова заключали в себе уже косвенное приглашение на вызов, и затем оставалось решить, кто из двух был зачинщик и кому перед кем следовало сделать первый шаг к примирению".

Верить на слово голословному показанию Васильчикова о трехдневных стараниях секундантов покончить дело миром мы не имеем права, тем более что и рассказ его весьма неясен: кого же секунданты в конце концов сочли за "зачинщика"? Если - как и следовало - Лермонтова, то и надлежало настаивать на том, чтобы он "сделал первый шаг к примирению". Не могло же секундантам не быть известно не только их право, но и обязанность не допускать дуэли из-за ссоры "столь ничтожной"...

После дуэли Мартынов узнал от Глебова, что Лермонтов во время переговоров относительно условий дуэли говорил своему секунданту Васильчикову: "Нет, я сознаю себя настолько виновным перед Мартыновым, что чувствую, что рука моя на него не поднимется". Намекал ли тут Лермонтов на вскрытие письма или на нелепость своей выходки на вечере у Верзилиных - осталось неизвестно, но известно сожаление Мартынова после дуэли: "Передай мне об этих словах Васильчиков или кто-либо другой, я Лермонтову протянул бы руку примирения и нашей дуэли, конечно, не было бы".

В чем заключались "миролюбивые усилия" секундантов, можно видеть из черновика ответа Николая Мартынова на вопросные пункты следователей: "Васильчиков и Глебов старались всеми силами помирить меня с ним, но так как они не могли сказать мне ничего от его имени, а только хотели (проверить меня) уговорить меня взять назад мой вызов, я не мог на это согласиться". Такое изложение было секундантам "несколько неприятно", и потому Глебов писал Мартынову: "Надеемся, что ты будешь говорить и писать, что мы тебя всеми средствами уговаривали... Скажи, что мы тебя уговаривали с начала до конца".

Мартынов согласился и ответил секундантам, что "на суде покажет о всех их усилиях примирить его с Лермонтовым, но требует, чтобы они после окончания дела о дуэли восстановили истину и для очищения его памяти опубликовали дело, как оно действительно было".

Некоторое объяснение такому странному поведению секундантов мы находим у самого князя Васильчикова. "Друзья" Лермонтова и Мартынова "до последней минуты были убеждены, что дуэль кончится пустыми выстрелами и что, обменявшись для соблюдения чести двумя пулями, противники подадут друг другу руки".

Впоследствии Мартынов объяснял такое отношение секундантов "тем шумом, который наделал предыдущий поединок Лермонтова с Барантом в 1840 г., где противники дрались на шпагах и пистолетах, причем, не считая пустой царапины, полученной Лермонтовым, никто из них ранен не был, что сделало как дуэлистов, так и секундантов их посмешищем всего Петербурга".

Дуэль состоялась 15 июля в седьмом часу вечера по левой стороне горы Машук, по дороге, ведущей в одну из немецких колоний. Врача не было. Васильчиков и Глебов отмерили барьер в 15 шагов и от него в каждую сторону еще по 10 шагов. Противники стали на крайних точках. По условию дуэли каждый из противников имел право стрелять, когда ему вздумается, стоя на месте или подходя к барьеру.

"Зарядили пистолеты. Глебов подал один Мартынову, я, - говорит Васильчиков, - Лермонтову, и скомандовали: "Сходись!" Лермонтов остался неподвижен и, взведя курок, поднял пистолет дулом вверх, заслонясь рукою и локтем по всем правилам опытного дуэлиста. В эту минуту я в последний раз я взглянул на него и никогда не забуду того спокойного, почти веселого выражения, которое играло на лице поэта перед дулом пистолета, уже направленного на него". Мартынов быстрыми шагами подошел к барьеру. Противники столь долго не стреляли, что кто-то из секундантов заметил: "Скоро ли это кончится?" Мартынов взглянул на Лермонтова - на его лице играла насмешливая, полупрезрительная улыбка... Мартынов спустил курок... Раздался роковой выстрел...

"Лермонтов упал, как будто его скосило на месте, не сделав движения ни взад, ни вперед, не успев даже захватить больное место, как это обыкновенно делают люди раненные или ушибленные. Мы подбежали..." Мартынов "поцеловал его и тотчас же отправился домой, полагая, что помощь еще может подоспеть к нему вовремя".

"Положа руку на сердце, - кончает свой рассказ князь Васильчиков, - беспристрастный свидетель должен признаться, что Лермонтов сам, можно сказать, напросился на дуэль и поставил своего противника в такое положение, что он не мог его не вызвать".

Спору нет: Мартынов не мог на вызов по существу Лермонтова ответить иначе как посылкой формального вызова, но "беспристрастными свидетелями" дуэли ни Васильчикова, ни прочих секундантов признать нельзя. Пристрастие, и притом пристрастие личное, они показали не только во время самой дуэли, но и в течение многих, очень многих лет после нее...

Н. С. Мартынов сначала был предан гражданскому суду в Пятигорске, но по его ходатайству дело было передано в пятигорский военный суд. Государь конфирмовал приговор следующей резолюцией: "Майора Мартынова выдержать в крепости три месяца, а затем предать церковному покаянию".

Наказание Мартынов отбывал в Киевской крепости, а затем.киевская консистория определила срок епитимьи в 15 лет. 11 августа 1842 г. Мартынов подал прошение в Синод, ходатайствуя, "сколько возможно, облегчить его участь". Синод отклонил просьбу, указав, что "в случае истинного раскаяния Мартынова духовный его отец может и по своему усмотрению сократить время епитимьи". В следующем году срок был духовником сокращен до семи лет..

В 1846 г. митрополит Киевский Филарет разрешил приобщить святых тайн Мартынова, а 25 ноября того же года Синод определил: "Освободить Мартынова, как принесшего достойные плоды покаяния, от дальнейшей публичной епитимьи, с предоставлением собственной его совести приносить и за сим чистосердечное пред Богом раскаяние в учиненном им преступлении..."

В Киеве Н. С. Мартынов в 1845 г. женился на дочери киевского губернского предводителя Иосифа Михайловича Проскур-Сущанского девице Софье Иосифовне и имел от этого брака пятерых дочерей и шестерых сыновей.

Из воспоминаний И. А. Арсеньева: "Как поэт Лермонтов возвышался до гениальности, но как человек он был мелочен и несносен. Эти недостатки и признак безрассудного упорства в них были причиною смерти гениального поэта от выстрела, сделанного рукою человека доброго, сердечного, которого Лермонтов довел своими насмешками и даже клеветами почти до сумасшествия. Мартынов, которого я хорошо знал, до конца своей жизни мучился и страдал оттого, что был виновником смерти Лермонтова"...

Как стало известно "Ъ", юридический казус, грозящий обернуться судебным скандалом, произошел в период расследования убийства работавшего в нефтегазовой отрасли Николая Мартынова, совершенного в марте 2014 года. Обвиняемого в исполнении преступления отставного офицера ГРУ Геннадия Коротенко следствие установило во многом благодаря результатам ДНК-экспертиз. Тем временем пока фигуранты дела ждут начала процесса, экс-сотрудница компании погибшего коммерсанта Лада Ряснова попыталась с помощью полученных у следствия образцов ДНК добиться признания бизнесмена отцом своей дочери, рожденной вне официального брака. Несмотря на то что эксперты подтвердили отцовство с точностью более 99,9%, Зюзинский суд Москвы их выводы не убедили. Точку в этом вопросе должен поставить Верховный суд РФ.

Как стало известно "Ъ", повод для неожиданного гражданского судебного разбирательства появился после убийства три года назад 56-летнего бизнесмена Николая Мартынова. В разные годы он работал в крупнейших российских и международных нефтяных компаниях, а затем организовал собственный бизнес, став соучредителем кипрской компании Clinolina Holding Limited, владеющей в России предприятиями по производству оборудования для нефтегазовой и химической промышленности. Поздно вечером 30 марта 2014 года бизнесмен вернулся в свой подмосковный коттедж в Икше. Рядом с домом бизнесмена поджидал киллер, который несколько раз выстрелил в него. Пули попали в грудь и голову, спустя шесть дней потерпевший скончался в больнице. ГСУ СКР по Московской области возбудило дело об убийстве, однако задержать предполагаемого киллера, как рассказывал "Ъ", удалось лишь в августе 2015 года. Тогда сотрудники УФСБ по Нижегородской области обнаружили в Автозаводском районе областного центра гараж, буквально набитый оружием и боеприпасами. Хозяином гаража оказался Геннадий Коротенко, отставной полковник ГРУ. Его задержали, при личном обыске у него изъяли пистолет Макарова. Об оружейном складе, по его словам, он не знал, поскольку сдал гараж другому человеку (никакого арендатора, впрочем, не нашли). Между тем пистолет, найденный у Геннадия Коротенко, по результатам экспертизы и изучения по пулегильзотеке был признан тем самым оружием, из которого был расстрелян Николай Мартынов. Отставному полковнику предъявили обвинение в убийстве, вскоре задержали и предполагаемого заказчика преступления — им, по версии следствия, является другой совладелец Clinolina Holding Limited, 35-летний Антон Ерохин. Как считает следствие, он пытался выкупить у господина Мартынова его долю в компании, но бизнесмены не сошлись в цене, и господин Ерохин нанял за 1 млн руб. киллера для устранения партнера. Расследование уже закончено, сейчас фигуранты знакомятся с материалами дела.

Между тем в Зюзинский райсуд Москвы обратилась с гражданским иском Лада Ряснова, работавшая сотрудницей контрольно-ревизионной службы в компании господина Мартынова. Она заявила, что состояла с бизнесменом в гражданском браке (официальная супруга нефтяника к тому времени уже несколько лет жила за границей) и родила от него дочь Ярославу. Госпожа Ряснова просила установить отцовство Мартынова в отношении ее дочери, которое давало бы право дать ребенку его фамилию и "реализовать наследственные права несовершеннолетней". По запросу суда следователи предоставили данные о ДНК-профиле господина Мартынова, которые были использованы в ходе расследования и подшиты к делу в качестве вещдока. Именно результаты ДНК-экспертиз стали одним из ключевых доказательств причастности к преступлению господина Коротенко.

Суд назначил проведение экспертизы в Российском центре судебно-медицинской экспертизы Минздрава РФ. Эксперты установили отцовство убитого по отношению к девочке с вероятностью более 99,9%. Они также сравнили ее ДНК с ДНК 24-летнего сына бизнесмена, установив их родство по отцу с вероятностью более 99,7%.

Со своей стороны, ответчики по делу — родственники Николая Мартынова — требования госпожи Рясновой отвергли, а их адвокат Анастасия Цветкова, в прошлом, кстати, судья того же Зюзинского суда, усматривала в ее действиях попытку мошенничества с целью получения части наследства. Они также заявили, что в последние годы жизни бизнесмен был бесплоден, а когда была зачата девочка, он вообще находился за границей. В результате в суд были представлены данные из "Аэрофлота", Райффайзенбанка, медицинских учреждений и фитнес-клуба World Class, свидетельствующие, что в период развития отношений с госпожой Рясновой бизнесмен все же находился в Москве и к медикам с жалобами на бесплодие не обращался. Интересно, что в ходе процесса в суд пришел некий земляк обвиняемого Коротенко, заявивший, что это он является отцом девочки. Правда, не смог пояснить, где и когда общался с госпожой Рясновой и неправильно описал ее внешность восьмилетней давности. Суд назначил ДНК-экспертизу, которая показала нулевую вероятность отцовства нижегородца, при этом повторно подтвердив родство Ярославы и сына Николая Мартынова.

В итоге судья Елена Сафьян отказала госпоже Рясновой в исковых требованиях в полном объеме. При этом в решении даже не упоминались результаты генетической экспертизы, проведенной с использованием ДНК-профиля убитого Мартынова и подтвердившей его отцовство практически со стопроцентной вероятностью, хотя именно этот ДНК-профиль помог следствию предъявить обвинение предполагаемому убийце бизнесмена. В жалобах на это решение представители заявительницы указывали, что результаты экспертизы ДНК в качестве одного из основных доказательств признавал пленум Верховного суда РФ. Точку в этом деле, где доказательства следствия ставятся под сомнения судебной инстанцией, должен поставить Верховный суд. Сама Лада Ряснова неохотно комментирует сложившуюся ситуацию. "Безусловно, я пойду до конца. Ярослава знала Колю как отца до четырех лет, а тут он оказывается не отец — и это при всех доказательствах",— заявила она "Ъ", пояснив, что очень устала от долгих судебных разбирательств.

Николай Мартынов, отец 11 детей, в день убийства поэта напивался до бесчувствия

Вопрос «М.Ю. Лермонтов и госпожа Адель Оммер де Гелль» отразился во многих сочинениях о поэте. Большинство из них было написано в первой половине ХХ века, уже в советское время, когда обличать во всех грехах царское самодержавие и особенно николаевскую эпоху было идеологически модно. Вспомним некоторые из них: повесть «Штос в жизнь» Бориса Пильняка, «Мишель Лермонтов» Сергея Сергеева-Ценского, «Тринадцатая повесть о Лермонтове» Петра Павленко, роман «Бегство пленных, или История страданий и гибели поручика Тенгинского пехотного полка Михаила Лермонтова» Константина Большакова.

Нет надобности доказывать, насколько была политизирована вся наша жизнь на протяжении десятилетий. Это относится не только к беллетристике, но и к литературоведению. По версии, бывшей, в сущности, официальной, главной причиной гибели Лермонтова была ненависть царя к поэту-бунтарю, и усилия исследователей-лермонтоведов были направлены в основном на обоснование этой версии. Причем роль организатора дуэли отводилась князю Александру Васильчикову, сыну одного из царских любимцев. Так, Эмма Герштейн называет Васильчикова скрытым врагом поэта и посвящает ему целую главу своей книги «Судьба Лермонтова» под названием «Тайный враг». Олег Попов считает, что роль князя Васильчикова «больше сочинена, чем изучена, и вряд ли была значительной». (См.: Попов О.П. «Лермонтов и Мартынов»).

Главную роль в трагедии у подножия Машука, безусловно, сыграл Николай Мартынов, и следует прежде всего обратиться к его личности и к истории его отношений с поэтом, отказавшись при этом от примитивной характеристики, которая давалась ему на протяжении долгого времени: якобы был глуп, самолюбив, озлобленный неудачник, графоман, всегда находившийся под чьим-либо влиянием.

Во-первых, назвать его неудачником нельзя - ведь в свои 25 лет он имел уже чин майора, в то время как сам Лермонтов был всего лишь поручиком Тенгинского полка, а его литературный герой - Максим Максимыч, всю жизнь прослуживший на Кавказе, штабс-капитаном. Глупым он тоже, скорее всего, не был. Например, знавший его декабрист Николай Лорер писал, что Николай Соломонович имел блестящее светское образование. Сам факт длительного общения Лермонтова с Мартыновым говорит о том, что последний не был примитивным человеком и чем-то был интересен поэту.

Князь Александр Васильчиков. Его обвиняли в организации роковой дуэли

Вообще-то однокурсником Лермонтова по Школе юнкеров был старший брат Николая Соломоновича Михаил (1814-1860). Однако именно Николаю суждено было стать убийцей поэта. Они оба родились в октябре (только Лермонтов годом раньше), оба закончили Школу юнкеров, были выпущены в Конную гвардию (Мартынову, кстати, довелось служить в одном полку с Жоржем Дантесом), да и на Кавказ они отправились одновременно. В тяжелой компании 1840 года они участвовали в экспедициях и многочисленных стычках с горцами. И оба писали об этой войне стихи.

О поэтических опытах Мартынова принято отзываться пренебрежительно. Его самого часто называют «графоманом» и «бездарным рифмоплетом». Вряд ли справедливо называть его так. Мартынов редко брался за перо, и все написанное им может поместиться в совсем небольшую книжку. Стихи его действительно не выдерживают сравнения с лермонтовскими. А чьи, собственно, могут выдержать подобное сравнение? Хотя есть у него строфы вовсе неплохие. Вот, например, как иронически он описывает парад в своей поэме «Страшный сон»:

Как стройный лес, мелькают пики.
Пестреют ярко флюгера,
Все люди, лошади велики,
Как монумент царя Петра!
Все лица на один покрой,
И станом тот, как и другой,
Вся амуниция с иголки,
У лошадей надменный вид,
И от хвоста до самой холки
Шерсть одинаково блестит.
Любой солдат - краса природы,
Любая лошадь - тип породы.
Что офицеры? - ряд картин,
И все - как будто бы один!

Пробовал Мартынов свои силы и в прозе: сохранилось начало его повести «Гуаша» - где рассказывается о печальной истории влюбленности русского офицера в «молодую черкешенку необыкновенной красоты»: «Судя по росту и по гибкости ее стана, это была молодая девушка; по отсутствию же форм и в особенности по выражению лица, совершенный ребенок; что-то детское, что-то неоконченное было в этих узких плечах, в этой плоской, еще не налившейся груди…

Представь себе, Мартынов, ведь ей только 11 лет! Но что это за дивное и милое создание!

И взгляд его при этих словах был полон невыразимой нежности.

Здесь, князь, в 11 лет девушек замуж выдают… Не забудьте, что мы здесь не в России, а на Кавказе, где все скоро созревает…

Таким был Лермонтов

С первого дня, как увидел Долгорукий Гуашу (так называли молодую черкешенку), он почувствовал к ней влечение непреодолимое; но что всего страннее: и она, с своей стороны, тотчас же его полюбила… Случалось, что в порывах шумной веселости она забежит к нему сзади, схватит его неожиданно за голову и, крепко поцеловав, зальется громким смехом. И все это происходило на глазах у всех; она не выказывала при том ни детской робости, ни женской стыдливости, не стесняясь даже несколько присутствием своих домашних.

Все мною слышанное крайне удивляло меня: я не знал, как согласить в уме своем столь вольное обращение девушки с теми рассказами о неприступности черкесских женщин и о строгости нравов вообще… Впоследствии я убедился, что эта строгость существует только для замужних женщин, девушки же у них пользуются необыкновенной свободой…».

Главное же сочинение Мартынова - поэма «Герзель-аул» - основано на личном опыте. Оно является документально точным описанием июньского похода в Чечню 1840 года, в котором сам Мартынов принимал деятельное участие:

Крещенье порохом свершилось,
Все были в деле боевом;
И так им дело полюбилось,
Что разговоры лишь о нем;
Тому в штыки ходить досталось
С четвертой ротой на завал,
Где в рукопашном разыгралось,
Как им удачно называлось,
Второго действия финал.
Вот от него мы что узнали:
Они в упор по нас стреляли,
Убит Куринский офицер;
Людей мы много потеряли,
Лег целый взвод карабинер,
Поспел полковник с батальоном
И вынес роту на плечах;
Чеченцы выбиты с уроном,
Двенадцать тел у нас в руках…

Интересно, что в творчестве Мартынова тоже правдиво отразились реалии того времени. Есть в нем, например, упоминание о знаменитых кавказских кольчугах:

Джигиты смело разъезжают,
Гарцуют бойко впереди;
Напрасно наши в них стреляют…
Они лишь бранью отвечают,
У них кольчуга на груди…

Достаточно реалистично описывает он сцену смерти раненного в бою русского солдата:

Глухая исповедь, причастье,
Потом отходную прочли:
И вот оно земное счастье…
Осталось много ль? Горсть земли!
Я отвернулся, было больно
На эту драму мне смотреть;
И я спросил себя невольно:
Ужель и мне так умереть...

Схожие сцены можно найти и у Лермонтова, в знаменитом стихотворении «Валерик», созданном на материале той же летней кампании 1840 года. Неудивительно, что Мартынова впоследствии обвиняли и в «попытке творческого состязания» с Лермонтовым, и в «прямом подражании».

Таким был его убийца - отставной майор Николай Мартынов

Однако взгляды на войну были различны. Лермонтов воспринимал происходящее на Кавказе как трагедию, мучаясь вопросом: «Зачем?». Мартынову эти сомнения были неведомы. Он находился в полной уверенности в праве России применять против неприятеля тактику выжженной земли (вопрос, на котором российское общество раскололось на два лагеря и в наши дни):

Горит аул невдалеке…
Там наша конница гуляет,
В чужих владеньях суд творит,
Детей погреться приглашает,
Хозяйкам кашицу варит.
На всем пути, где мы проходим,
Пылают сакли беглецов.
Застанем скот - его уводим,
Пожива есть для казаков.
Поля засеянные топчем,
Уничтожаем все у них…

Наверное, это дело будущих исследователей - оценить по достоинству, как исторический источник, подобные сочинения. Однако надо признать - в них много правды.

Считается, что в этой же поэме Мартынова содержится шаржированный портрет Лермонтова:

Вот офицер прилег на бурке
С ученой книгою в руках,
А сам мечтает о мазурке,
О Пятигорске, о балах.
Ему все грезится блондинка,
В нее он по уши влюблен.
Вот он героем поединка,
Гвардеец, тотчас удален.
Мечты сменяются мечтами,
Воображенью дан простор,
И путь, усеянный цветами,
Он проскакал во весь опор.

О какой блондинке пишет в своих стихах Мартынов, мы можем только догадываться…

Возвращаясь к вопросу о причинах и поводе роковой дуэли у подножья Машука, хотелось бы заметить, что, пожалуй, из всех исследователей, посвятивших целые тома этой проблеме, наиболее близко к решению давней загадки подошел Олег Попов. В своей статье «Лермонтов и Мартынов» он проанализировал все возможные причины столкновения. И все они не кажутся ему достаточно вескими для того, чтобы продиктовать столь суровые условия поединка.

История Сальери и Моцарта? Конечно, нет. «Ничего подобного в Мартынове обнаружить невозможно, - пишет Попов, - и на роль Сальери он не годится». Действительно, ведь Мартынов, собственно, не закончил ни одного своего литературного произведения. Видимо, не счел главным для себя литературное призвание. Хотя… У каждого Моцарта есть свой Сальери. Небезосновательно опровергает Попов и версию Вадим Вацуро, писавшего в свое время: «Ни Николай I, ни Бенкендорф, ни даже Мартынов не вынашивали планов убийства Лермонтова-человека. Но все они - каждый по-своему - создавали атмосферу, в которой не было места Лермонтову-поэту».

Михаил Лермонтов. Похороны убитых воинов при Валерике

Мартынов убил именно Лермонтова-человека. Как можно было создавать атмосферу, в которой не было бы места Лермонтову-поэту, непонятно. Вот и получается, что, если отбросить вздорные выдумки о том, будто дуэли не было вовсе, а убил поэта подкупленный казак (версия Степана Короткова, Виктора Швембергера), остается в лермонтоведении неразрешенная загадка с именем «Adel», да еще версия о защите Мартыновым чести сестры. Опровергая последнюю, Олег Пантелеймонович Попов говорит о том, «что сестра гордилась тем, что ее считают прообразом княжны Мери», а, следовательно, в защите чести не нуждалась. Ну, сестра-то, может, и гордилась. Да только вот родственникам это никак не нравилось. Опять-таки вопрос культуры и менталитета того времени. Ведь есть же свидетельства о том, что не только досужие сплетники, но и вполне серьезные читатели романа Лермонтова (Тимофей Грановский, Михаил Катков) увидели в княжне Мери младшую сестру Мартынова, причем считали, что княжна, как и ее мать, изображена в невыгодном свете. А что касается истории с пакетом писем Натальи, переданных из дома Мартынову через поэта, видимо, наложившей ранее негативный отпечаток на отношения приятелей, то хоть лермонтоведы и убедительно доказывают, что никакой вины тут Лермонтова не было - пакета он не вскрывал, писем не читал и не уничтожал, но мать Мартынова-то думала иначе…

По нашему мнению, очень важными в рассуждениях о преддуэльной ситуации оказались два момента: во-первых, необходимость соединить версию истории отношений Лермонтова с француженкой Adel с версией о защите Мартыновым чести сестры, Во-вторых, не менее важно было разобраться с вопросом датировки пребывания Адель Оммер де Гелль на Кавказе, чего до сих пор не сумели сделать лермонтоведы. И только введение в научный оборот материалов Карла Бэра (применительно к лермонтоведению это впервые было сделано нами) позволило аргументировано говорить о том, что французская путешественница находилась на Кавказе с 1839 по 1841 год включительно.

Таким образом, вырисовывается, на наш взгляд, вполне убедительная версия ссоры Лермонтова с Мартыновым. Ведь не могла же быть настоящей причиной ссоры пустяшная, даже не обидная шутка, сказанная Лермонтовым по-французски на вечере в доме генерала Петра Верзилина: «Горец с большим кинжалом» (montaqnard au qrand poiqnard). «Мартынов, когда хотел, умел отшучиваться, в конце концов, мог и прекратить знакомство, сохраняя свое достоинство», - пишет Попов.

Такой образ Мартынова и высмеивал Лермонтов

Произошедшее в Пятигорске расценивается нами как большая человеческая трагедия. Трагедия непонимания. Несовпадения двух менталитетов, двух взглядов на жизнь. Добропорядочный, встроенный в социальную структуру общества своего времени Мартынов и трансцендентальный лирик, которому суждено было стать музыкой души своего народа. Он не был рожден для того, чтобы воспроизводить биологическую массу. У него было иное предназначение, которое дается одному из миллионов. Осознать это предназначение не сумели многие современники Лермонтова.

Да и сегодня можно еще услышать множество вопросов об этой сложной, многогранной натуре. Наверное, понять его можно только с позиций философского знания. Именно поэтому мы обращаемся с заметным опозданием к трудам русских религиозных философов Данилевского, Соловьева. С их помощью нам предстоит понять во всей глубине и жизнь великого Лермонтова, и его творчество, ставшее самым дорогим камнем в сокровищнице русской литературы.

Дополнение. Интересный эпизод мы встречаем в труде Дмитрия Павлова «Прототипы княжны Мери» (отдельные оттиски из газеты «Кавказский край» №№ 156 и 157 1916 года). Он приводит остроту, которой обменялись, якобы, Лермонтов и Мартынов: «Женись Лермонтов, - говорил ему его самоуверенный товарищ, - я сделаю тебя рогоносцем». «Если мое самое пламенное желание, - будто бы ответил поэт, - осуществится, то тебе, любезный друг, это будет невозможно».

Далее Павлов пишет: «Из этих слов Мартынов заключил, что Лермонтов «имеет виды на руку его сестры». Догадки эти, однако, не оправдались. В 1841 году Лермонтов интересуется уже другими видными прелестницами и делает это на глазах у брата своей бывшей симпатии…

Княжна Мери. Романтизированная героиня поэта

Вполне допустимо, что именно эта перемена фронта дала семье Мартыновых мнимое право высказывать утверждение, что «Лермонтов компрометировал сестер своего будущего убийцы». А это обстоятельство, в связи с раздутой историей о распечатанном будто бы поэтом письме и дневнике Натальи Соломоновны, сыграло, как известно, роль самой главной причины в истории ненависти Мартынова к своему бывшему другу…

Недаром собравшаяся во дворе Чилаевской усадьбы, в которую было привезено бездыханное тело поэта, толпа повторяла слух, что причиной дуэли послужила барышня. «Дуэль-то произошла из-за барышни!», - крикнул кто-то производившему следствие подполковнику Филиппу Унтилову…

P.S. 15 июля 1841 года в возрасте 26 лет Михаил Лермонтов был убит на дуэли Николаем Мартыновым. До сих пор нет полной ясности, что же произошло в тот роковой вторник у подножия горы Машук. И версии выдвигаются самые разные, порой фантастические...

Как это было. Но прежде давайте вспомним о том, что предшествовало дуэли. Впервые пути Лермонтова и Мартынова пересеклись еще в Петербургской школе юнкеров. Лермонтовед Владимир Захаров утверждает, что мальчики были друзьями, и рассказывает следующую историю. В ноябре 1832 года юный Мишель упал с лошади и сломал ногу. Его положили в госпиталь. Как-то проверяя посты юнкеров, начальство не нашло одного из них на месте. Обнаружили его у постели Лермонтова. Этим юнкером оказался Коля Мартынов.

Приятельские отношения продолжились и после окончания школы. Так, в 1837 году командированный на Кавказ Мартынов останавливался в Москве и почти ежедневно встречался с поэтом. Продолжали они общаться и в Петербурге в 1838-1839 годах, и, видимо, на Кавказе летом и осенью 1840 года.

Лермонтов всегда был одинок. Но приятельствовал с Мартыновым

Как вспоминают современники, Мартынов был весьма амбициозен, грезил об орденах и генеральском звании. Но в феврале 1841 года влип в некрасивую историю. Сослуживцы обвинили его в карточном шулерстве. «Маркиз де Шулерхоф» - а такое прозвище Николаю дали в полку - был вынужден «по семейным обстоятельствам» подать в отставку. В апреле 1841 года майор Мартынов приехал в Пятигорск, где стал щеголять в экстравагантной черкеске и каракулевой папахе. Этот туалет непременно довершал длинный чеченский кинжал.

Когда в мае 1841 года Лермонтов появился в Пятигорске, он нашел новый имидж старого приятеля очень комичным. Поэт принялся подшучивать над Мартыновым, рисовал на него карикатуры, в том числе, и с неприличным подтекстом, писал эпиграммы - «Скинь бешмет свой, друг Мартыш» и «Он прав! Наш друг Мартыш не Соломон».

В тот сезон молодежь чуть ли не ежедневно собиралась в доме генерала Верзилина, у которого были три красивые дочери. В один из вечеров и произошла роковая ссора. По словам старшей барышни, красавицы Эмилии, дело было так. Лермонтов с братом Пушкина Львом упражнялись в остроумии. Тут в их поле зрения попал Мартынов, беседующий с младшей Верзилиной - Надеждой. Лермонтов довольно громко назвал его «горцем с большим кинжалом», и Мартынов это услышал. «Сколько раз просил я вас оставить свои шутки при дамах», - гневно заметил он Лермонтову и быстро пошел прочь.

Но он подождал поэта на улице и сказал ему: «Вы знаете, Лермонтов, что я очень долго выносил ваши шутки, продолжающиеся, несмотря на неоднократное мое требование, чтобы вы их прекратили. Я заставлю вас перестать». «Я дуэли не боюсь и от нее никогда не откажусь. Значит, вместо пустых угроз тебе лучше действовать», - отвечал поэт.

И вот 15 июля, около семи вечера, противники встретились у подножия горы Машук. По словам секундантов, когда они скомандовали сходиться, Лермонтов остался неподвижен и, взведя курок, поднял пистолет дулом вверх, заслонясь рукою и локтем по всем правилам опытного дуэлиста. Другая, более распространенная версия гласит, что в начале дуэли Лермонтов разрядил свой пистолет в воздух, отказавшись стрелять в противника.

Убитый Лермонтов в гробу

Так или иначе, Мартынов подошел к барьеру и застыл в замешательстве. Тут один из секундантов бросил: «Скоро ли это кончится?». Мартынов взглянул на Лермонтова - на его лице играла улыбка - и нажал на курок...

Лермонтов скончался моментально.

А теперь перейдем к версиям.

Версия 1. Лермонтова «убрали» по приказу Николая I. Версия о том, что Мартынов был лишь орудием в руках влиятельных недоброжелателей Лермонтова, появилась еще в конце XIX века. Этой же точки зрения придерживался и видный лермонтовед Ираклий Андроников, который считал, что гибель Лермонтова - результат заговора, организованного по приказу Николая I главой полиции Александром Бенкендорфом. Он якобы командировал в Пятигорск жандармского подполковника Александра Кушинникова. По другой версии, военный министр Александр Чернышев для этой цели использовал полковника Александра Траскина, который находился на лечении в Пятигорске с 12 июля. Но никаких достоверных материалов, подтверждающих эти версии, обнаружено не было.

Наконец, известное распоряжение Николая I от 30 июня 1841 года - «дабы поручик Лермонтов непременно состоял налицо во фронте и чтобы начальство отнюдь не осмеливалось ни под каким предлогом удалять его от фронтовой службы в своем полку» - не очень вяжется с версией о заговоре. Абсурдно полагать, что Николай I санкционировал заговор против Лермонтова в Пятигорске и одновременно потребовал, чтобы он не отлучался со службы на Черноморском побережье.

Версия 2. Мартынов убил Лермонтова из зависти. Другая популярная версия строится на том, что Мартынов всю жизнь дико завидовал таланту Лермонтова. Дело в том, что сам Николай с ранней молодости писал стихи. До наших дней дошла его поэма «Герзель-аул», в которой, как считают некоторые исследователи, Мартынов подражал стихотворению Лермонтова «Валерик».



Военно-Грузинская дорога близ Мцхеты. Лермонтов еще и отлично рисовал

Версия 3. Мартынов взорвался от постоянных унижений. На следствии после дуэли Мартынов показал: «С самого приезда своего в Пятигорск Лермонтов не пропускал ни одного случая, где бы мог он сказать мне что-нибудь неприятное. Остроты, колкости, насмешки на мой счет... Он вывел меня из терпения, привязываясь к каждому моему слову, на каждом шагу показывая явное желание мне досадить. Я решился положить этому конец». Что ж, вполне логичная реакция человека, долгое время сносившего насмешки.

Версия 4. Мартынов отомстил за бесчестье сестры Натальи. Когда же на глазах Мартынова поэт начал приударять за другими красавицами, тот, возможно, посчитал, что Лермонтов скомпрометировал его сестру, отказавшись взять ее в жены.

Есть также предположение, что Мартынов оскорбился за Наталью, сочтя ее прототипом княжны Мери. Между тем, лермонтовед Олег Попов говорит о том, что Наталья Соломоновна, наоборот, гордилась тем, что ее считают прообразом княжны Мери, а, следовательно, в защите чести не нуждалась.

Также Лермонтов был замешан и в темной истории с «пропавшими» письмами. По версии семейства Мартыновых, в 1837 году они передали Лермонтову, отъезжавшему в экспедицию, пакет с письмами, в который Наталья Соломоновна вложила свой дневник, а отец присовокупил 300 рублей. Однако, прибыв в полк, поэт сказал Мартынову, что пакет с письмами у него украли, и возместил сослуживцу пропавшие деньги. Потом, когда Николай рассказал об этой истории в семейном кругу, Соломон Мартынов будто бы удивился: откуда Лермонтов мог узнать о вложенной сумме? Словом, Мартыновы заподозрили Лермонтова в том, что он вскрыл пакет с письмами, чтобы узнать, что о нем пишет Наталья Соломоновна.

Подозрение так и осталось подозрением, но впоследствии, когда Лермонтов вышучивал Мартынова, тот иногда намекал ему о письме. Однако вряд ли этот инцидент мог быть причиной дуэли. Ведь в 1940 году мать Мартынова писала сыну, что Лермонтов часто их посещает, и барышням очень нравится его общество. Мог ли Лермонтов быть вхож в дом Мартыновых, если бы была доказана его неприглядная роль в пропаже писем? Думается, навряд ли.

Сестра убийцы - Наталья Мартынова

Версия 5. Лермонтова застрелил не Мартынов, а снайпер. Эту версию еще в 1930-х годах выдвинул тогдашний директор пятигорского музея «Домик Лермонтова» Степан Коротков. И тут же был снят с должности с формулировкой «за вульгарную версию убийства Лермонтова».

Однако в 1952 году Константин Паустовский написал повесть о Лермонтове «Разливы рек», которая заканчивалась странным намеком: «одновременно с выстрелом Мартынова ему почудился второй выстрел, из кустов под обрывом, над которым он стоял».

Вскоре появились работы других авторов, которые утверждали, что в Лермонтова стреляли из-за кустов, из-под обрыва, сзади со скалы. Суть вариантов этой версии сводится к следующему: на дуэли Мартынова и Лермонтова тайно присутствовал наемный убийца, вооруженный винтовкой. Якобы он выстрелил одновременно с Мартыновым и намертво сразил поэта.

Сторонникам этой версии кажется странным характер смертельной раны, пробившей тело Лермонтова навылет под углом около 35° к горизонту. Пуля попала в правый бок под нижнее, 12-е ребро, а вышла между 5-м и 6-м ребрами с противоположной, левой стороны грудной клетки, почти у левого плеча. Так записано в акте освидетельствования тела Лермонтова. Но такая траектория якобы невозможна при известном, со слов секундантов, положении дуэлянтов. Значит, делают вывод сторонники версии, убийца стрелял, находясь снизу и сбоку от Лермонтова, а пуля шла по восходящей траектории и вышла высоко из левой половины грудной клетки.

Однако этому есть объяснение. Известно, что Лермонтов из-за неровностей дуэльной площадки стоял выше Мартынова и был развернут правым боком к противнику. Правая рука его с зажатым в ней пистолетом была поднята кверху, поскольку он только что сделал выстрел в воздух. При таком положении тела противоположная, левая часть грудной клетки и левое плечо по законам анатомии опускаются книзу. Кроме того, в момент выстрела соперника Лермонтов мог инстинктивно отклониться, еще больше прогнувшись влево. Наконец, пуля могла срикошетить от края ребра и изменить свое направление.

Второе «подозрительное» обстоятельство, на которое делают упор сторонники этой версии, - сквозное ранение грудной клетки. При стрельбе из дуэльного пистолета оно будто бы невозможно, зато если палить из винтовки.... Однако эксперименты ученых показали, что по пробивной способности дуэльный пистолет системы Кухенройтера практически не уступает современному пистолету «ТТ», и с близкого расстояния из него можно пробить насквозь грудную клетку человека.

Дуэльные пистолеты системы Кухенройтера

Версия 6. Лермонтов дрался, чтобы получить отставку. Есть мнение, что дуэль специально была устроена для того, чтобы Лермонтов получил отставку, которую ему не давал Николай I. Ссора между поэтом и его другом Мартыновым была разыграна «понарошку». Отменный стрелок Мартынов должен был ранить поэта, после чего должно было состояться примирение сторон, ради которого с собой на место дуэли захватили даже ящик шампанского. Однако случилась гроза, Мартынов промахнулся, убив друга Мишеля наповал…

Вместо постскриптума. Военный суд требовал, чтобы убийца Лермонтова был лишен чинов и прав состояния. Однако Николай I вынес беспрецедентно мягкое решение: «Майора Мартынова посадить в Киевскую крепость на гауптвахту на три месяца и предать церковному покаянию».

Мартынов отбыл наказание в Киевской крепости, затем киевская консистория определила срок епитимьи в 15 лет. В 1943 году духовник сократил этот срок до семи лет. Спустя еще три года митрополит Киевский Филарет разрешил приобщить Мартынова святых тайн, а 25 ноября того же года Синод определил: «Освободить Мартынова, как принесшего достойные плоды покаяния, от дальнейшей публичной епитимьи».

В 1845 году Николай Мартынов женился на дочери киевского губернского предводителя Софье Проскур-Сущанской. Жена родила ему пятерых дочерей и шестерых сыновей.

По воспоминаниям современников, Николай Соломонович до конца жизни страдал оттого, что был виновником смерти Лермонтова. И как уверяют некоторые из них, каждый год 15 июля он запирался в кабинете и напивался до бесчувствия…

Памятник Михаилу Лермонтову в Пятигорске

Кстати. Николай Мартынов был уроженцем Нижнего Новгорода. Дом его отца Соломона Михайловича, занимавшегося винными откупами, был одним из самых богатых в Нижнем. Находился он между нынешней улицей Семашко и Верхне-Волжской набережной. Мартынов-старший запомнился в Нижнем как щедрый меценат. Покидая город, он передал свой дом под городскую больницу, которую долго называли «мартыновской». Сестра Соломона - Дарья Михайловна - была в плену у пугачевцев, а впоследствии постриглась в монахини и стала игуменьей Кресто-Воздвиженского монастыря на нынешней площади Лядова в Нижнем Новгороде…

Реферат с сайта «Lermontov.info»

В пятницу газета «Коммерсант» сообщила о завершении расследования по делу об убийстве подмосковного бизнесмена Николая Мартынова, погибшего в Икше два года назад. Следственный комитет Московской области сумел установить личности заказчика убийства и непосредственного исполнителя преступления.

Заказчиком оказался московский предприниматель Антон Ерохин, деловой партнер убитого Мартынова. А исполнителем был полковник ГРУ в отставке, сотник Волжского казачьего войска Геннадий Коротенко. Друзья и близкие ветерана не верят в его причастность и отрицают участие Коротенко в преступлении.

Тем не менее, следствие считает казака виновным. Дело в том, что раскрыть заказное убийством помогли оперативные мероприятия в Автозаводском районе Нижнего Новгорода, произошедшие в августе 2015 года.

Тогда представители местного УФСБ вскрыли частный гараж, в котором обнаружился целый арсенал оружия. В гараже нашлись автоматы Калашникова, два пулемета, подствольные гранатометы, штурмовые винтовки с оптическими прицелами, множество холодного оружия, а также переносной зенитный ракетный комплекс «Игла».

Владельцем гаража оказался местный житель Геннадий Коротенко. Он был задержан в тот же день, причем при себе Коротенко имел пистолет Макарова. Задержанный объяснил, что пистолет ему необходим для охраны садовых участков, которой занимается созданная им организация «Казачья вольница имени Ермака Тимофеевича». А арсенал в гараже принадлежит не ему, а случайному знакомому, который снимал его у Коротенко.

Полицейские арестовали Коротенко по обвинению в незаконном обороте оружия. Позже удалось выяснить, что из пистолета Макарова, который сотник носил при себе, был застрелен подмосковный бизнесмен Николай Мартынов. Таким образом, дело о незаконном обороте оружия в Нижнем Новгороде объединили в одно производство с расследованием заказного убийства в Подмосковье. Коротенко был обвинен еще и в убийстве.

Позже был установлен и задержан предполагаемый заказчик преступления. Им оказался деловой партнер Антон Ерохин, владевший Clinolia Holding Limited в равных долях с Мартыновым. Партнеры никак не могли поделить фирму и ее активы, в числе которых были несколько предприятий в Нижегородской области, производящие различные компоненты для бытовой химии.

Ерохин собирался выкупить долю Мартынова за 2,6 млрд рублей, однако, как полагает следствие, решил устранить партнера, заплатив за заказное убийство 1 миллион рублей. Исполнителем был назначен отставной военный Геннадий Коротенко.

Адвокаты обвиняемой стороны с позицией следователей были не согласны. В частности, представители Ерохина заявили об отсутствии у него мотива, обратив внимание на то, что со смертью Мартынова финансовое положение его партнера ухудшилось. Арбитражный суд Москвы признал Ерохина банкротом.

С выводами следствия не согласились также представители Волжского казачества. Они считают Геннадия Коротенко героем и примером для подражания.

«Батька Коротенко не ряженый, каких сейчас много, а настоящий родовой казак. В прошлом - боевой офицер, полковник ГРУ. Он был тяжело ранен, имеет инвалидность, но следствие игнорирует его болезни, поскольку на медучете батька до сих пор состоит в Абхазии, являясь героем и почетным гражданином этой страны», - рассказал председатель правления «Вольницы» Сергей Акимов в беседе с «Коммерсантом».

Он обратил внимание на то, что Коротенко участвовал в афганской, абхазской и чеченской войнах. Сотник имеет множество наград. В том числе – ордена орденами Мужества, Красного Знамени и Красной Звезды, медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги».

По словам Акимова, полицейские решили просто «повесить» на Коротенко преступление, задержав его с оружием. Казак предполагает, что следствие не имеет никаких доказательств причастности нижегородского сотника к убийству Мартынова, так как на пистолете не были найдены отпечатки пальцев, а арендатора его гаража найти не удалось.

О том, откуда у его боевого товарища взялся пистолет Макарова, Акимов ничего не знает. Однако он предположил, что огнестрельное оружие было необходимо казаку для охраны дачных участков и командировок в Москву, где Коротенко изредка занимался охраной бизнесменов.

В главном следственном управлении СКР по Московской области информацию об окончании расследования подтвердили. Материалы дела были переданы для ознакомления фигурантам.

Киллера наняли за миллион рублей

Заказное убийство бизнесмена раскрыли в Подмосковье - партнер по бизнесу «заказал» его за миллион чтобы сэкономить три миллиарда рублей на покупке его части акций. По версии следствия, заказчик после расправы частично прибрал к рукам бизнес партнера.

Как ранее уже писал «МК», в марте прошлого года 56-летнего бизнесмена Николая Мартынова расстреляли у дверей собственного дома в Дмитровском районе. Коммерсант возвращался из театра имени Вахтангова и киллер явно был о том, когда он приедет домой. Мартынов был доставлен в больницу с тремя огнестрельными ранениями живота и головы, где через неделю скончался.

Расследование дела выявило интересную деталь - Мартынов собирался продать 50% акций от компании Clinolia Holding limited, в свою очередь владеющей несколькими компаниями в нефтегазовой и химической сфере. Первым покупателем выступил владелец второй половины акций, бизнесмен Антон Ерохин. Цену Мартынов выставил немаленькую - 2 миллиарда 670 миллионов рублей плюс мелкие долги компаний Мартынова на сумму около 350 миллионов рублей. Ерохин согласился, но сказал, что ему необходимо подыскать нужную сумму. По-видимому, на самом деле бизнесмен стал искать деньги на куда более грязное дело. Вскоре за миллион рублей был найден организатор убийства Мартьынова, который обязался найти исполнителя, оружие и разработать план. В итоге коварный замысел был претворен в действие. Но оперативно-розыскные мероприятия в итоге вывели на Ерохина и на одного из пособников киллера:

В ходе оперативно-разыскных мероприятий полицейские задержали в 33-летнего компаньона потерпевшего, который, по предварительной информации, хотел обманным путем завладеть фирмой предпринимателя и с этой целью заказал его убийство, - пояснили «МК» в пресс-службе ГУ по Московской области.

В задержании участвовали бойцы СОБР «Будат», но сопротивление им никто не решился оказывать. В пресс-службе ГСУ СКР по области отметили, что в настоящее время по ходатайству следствия судом решается вопрос об избрании в отношении подозреваемого меры пресечения в виде заключения под стражу.